Альманах Международной Академии наук и искусств «Словесность». Том 2

Художник даже не заметил,Уже при свете первых звезд,Как Божий храм, высок и светел,Ворвался в холст и в небо врос.Холст жил, дышал, контрастов полон,И светлой силы, и добра.А сам художник вдруг напомнилПростого шкипера – Петра,Что в громе яростных баталийСумел Полтаву отстоятьИ на брегах России дальнихСвой новый город основать…Художник замер у картины,Как будто перед алтарем…Он понимал, за что отнынеЕго прозвали бунтарем.Ведь передвижники все чащеСтояли у его картин,

Где жизнь предстала настоящей —Из русских северных глубин.И час настал…Великий город,Его картиной потрясен,Был, словно молнией, расколотНа сто враждующих сторон.Одни кричали – он романтик,Другие – грубый реалист…Что он задумал, этот странник,Всех передвижников солист?А он считал, что смог впервыеСтать летописцем тяжких летИ храм его – судьба РоссииВо мраке горестей и бед.Он к небесам, сквозь мрак и пепел,Тянулся ввысь, как вечный мост.И нипочем ни дождь, ни ветер —Он в небеса навечно врос.

Но, как ни странно, от скандалов,Попав хулителям во власть,Картина только дорожала,Чего-то главного лишась.И понял он в потоке буден —Его картине места нет,Она должна открыться людям,Быть может, через сотни лет.Тогда потомки лишь обсудятВеличье старого холста,Но грешным золотом не будутТалант оценивать творца.В картине – ключ к исконной вере,Но лишь для тех, кто хочет самТалант не золотом измерить,А мерой тех, кто строил храм.К чему хвалить и преклоняться,Деньгами меряя восторг, —

Грешно святому появлятьсяНа суд невежд,На пошлый торг.

Кижи

Теперь он больше не посмеетВзять в руки холст, как белый лист.Но перед совестью своеюОн был правдив, а значит, чист.Но вновь уехал в Заонежье,На перепутье всех ветров,Где быт и дух России прежней —Первопроходцев, мастеров.Где в скитах – смысл тысячелетий,Где дорог скудный хлеб в лесахИ где он понял в новом свете,Что равен воину монах.И старцы, иноки, святые,На нас глядящие с икон, —Все были частью той России,

В какую был он погружен.Был холст его надежно спрятан…А обновленный кижский храм,Как струг царя Петра, опрятен,Навстречу плыл по небу сам.Скорее, он летел по небуМеж колоколен облаков…Ему достался славный жребий —Стать вехой в вечности веков.От первых бревен, первых оконДо первых глав, до верхних главХрам звал подумать о высоком,Являл крутой онежский нрав.Здесь вся судьба его читаласьПо строкам бревен – вместо букв,И от него нам в дар достались —Смиренный нрав и русский бунт.

Россия

Joy Math