Альмарион. Тропа памяти

Осторожно прикоснувшись кончиками пальцев к мягкой, влажной поверхности шара, я констатировал, что он прохладный. Шаблон порван…

Я втянул в себя родную Силу, питающую заклинание. На сей раз сделал это сознательно, пройдясь по своим ощущениям со всем вниманием, и крепко задумался.

Однозначно, это была вода с огненным глифом в плетении. При этом никаких глифов воды я не использовал. Тогда как, будь я проклят, у меня это получилось?!

Я повторил несколько раз подряд создание светящегося и водяного обогревателя, в разном порядке, и несколько раз обычного обогревателя, для чистоты эксперимента, после чего заметил, что у нового способа есть небольшой минус.

Обычный обогреватель, сделанный по всем правилам, для активации съедал, ну, скажем условно, ровно одну единицу энергии. Обогреватель с эффектом светляка, вложенным не иначе как силой воображения, поглощал при активации уже порядка одной целой и где-то двух десятых единицы. А вот водяной обогреватель откушал более полутора единиц энергии, повысив затраты довольно значительно. Скорее всего, это произошло за счет прикрученного сверху ощущения прохлады, чего никак не могло быть у излучающего тепло заклинания.

– Никому! Никогда! Ни за что! – клятвенно прошипел я себе под нос, понимая, что такие секреты магии с руками оторвут и имени не спросят. Хотя вероятней, оторвут вместе с головой, чтобы на сторону тайна не ушла. – Нетушки! – Помотал я головой. – Я ничего не знаю. Я ничего не умею.

Не раздеваясь, я завалился на кровать. Дневной сон? Давненько у меня не было этого удовольствия. Надеюсь, его не подпортит очередной приступ…

* * *

Оставленная подышать темная бутылка с виноградников Кахра, двадцатилетней выдержки, по полтора золотых за бутылку, была напрочь забыта, когда Сандр наконец-то принес долгожданные сводки и отчеты.

Магистр Лурин н’Кор бегло просмотрел разрозненные листы, и лишь единожды его взгляд задержался дольше, чем то требовалось. Именно заинтересовавшие его документы и подверглись внимательному изучению, плавно перешедшему в глубокие размышления, из-за которых дорогой и весьма обожаемый ректором напиток остался без должного внимания.

Лурин внимательно прочитал текст несколько раз. Информации было немного, но она была однозначна. И полученные данные с уже известными фактами в голове мага никак не стыковались.

У Кельм Ранхара, легендарного основателя Ашем-Ран-Илл, долгожителя и учителя Лурина н’Кора, родственников не было. Принципиально ли он не заводил семью и потому не шел на долговременный контакт с противоположным полом, или же были некие препятствующие этому причины, не суть важно. Однако отшельником он не был, и всегда сохранялся шанс, что где-то на стороне, случайно или намеренно, остался его отпрыск. Но это все только измышления. Кроме домыслов и предположений ничего нет.

Лурин был четко уверен, эфирный «запах» магии Криса до боли был похож на тот, которым обладала магия учителя. Уж в этом-то ошибиться он никак не мог. Но если Крис не его сын, то кто он и откуда взялось это невозможное совпадение? Просто дальний родственник, которому повезло обрести Дар? Чушь! Так не бывает. Может, это кем-то подстроено и разыграно специально? Но кем и зачем?

– Эх, учитель! Ну почему все так обернулось, – с нотками тоски в голосе пробормотал магистр.

Основатель Школы магии был гением. Даже не так – Гением! И, как водится в таких случаях, гений Ранхара шел под руку с его хорошо скрываемым безумием, в результате которого в том страшном катаклизме, разрушившем до основания Чатран, он и погиб. А на жизнях немногих выживших учеников остались незаживающие шрамы, в виде проклятья. Впрочем, это не стоящее пристального внимания прошлое. Его не обратить вспять и не переписать. Но ректор и его товарищи живы, и нужно искать способ исцеления. Тем более что выход теперь есть!

Лурин н’Кор и все Бесцветные давным-давно поклялись унести в могилу тайну источника страшной трагедии. Погребенная под сотнями тысяч трупов истина была в том, что их учитель, преследуя какие-то неведомые им, его последователям, цели, совершил грандиозный ритуал, стерший с лица Альмариона целую страну. Магический выброс его собственной энергии, в момент его страшной и мучительной смерти искорежил саму суть ближайшего круга лучших учеников. Ведь они единственные, кто был рядом, стоя на стабилизационных углах ритуальной печати, сложнее которой ректор никогда в своей жизни не видел. Ему же, как находящемуся дальше всех от эпицентра, достались самые слабые изменения. Основной удар принял на себя Бродяга, носивший в те времена имя маркиза Даш Корна. Остальные же поровну разделили полученную ношу.