Альмавива за полцены

Тут-то и пришло озарение, вследствие чего Матвей подпрыгнул на кровати. С Фигаро возможна сделка. Хитрый цирюльник из пьесы женил графа на Розине и стал его домоправителем. Провернул выгодную сделку. А в чем была его выгода, когда он уже стал домоправителем? В деньгах и Сюзанне. Но на что электронному Фигаро деньги? Или… они достанутся не ему, а строительной компании, на что и настроен этот мошенник?

Не исключено. Но сделка-то с ним возможна, вот что главное!

Альтернатива тоже имелась: знакомство, якобы случайное, с небесным созданием у подъезда, потому что чужой в тот подъезд допущен не будет. Это значит караулить? А если девушка не склонна к пешим прогулкам и пользуется подземным гаражом, что скорее всего и есть, то это ж сколько ждать?!

— Фигаро! Ты не умер?

— Если бы я умер, вы бы спросили, зачем мне это понадобилось, — весело отозвался домовой.

— И кто бы мне тогда ответил? Ну ладно… Ты можешь связаться с хозяйкой Сюзанны?

— Какой Сюзанны? Уточните, ваше сиятельство.

Ого! Уже «сиятельство». Недурно. Вжился в роль? Нет, наверное, просто не хочет, чтобы его простонародно обматерили. Графам это не положено, во всяком случае литературным графам.

— Не прикидывайся, будто не знаешь, какой.

— Ах, той домовой, о которой я упомянул как-то раз? Боюсь, ничего не выйдет.

— Я не о ней спрашиваю, а о ее хозяйке.

— А как я свяжусь с хозяйкой, минуя ее домовую? — В голосе Фигаро прорезалась обида. — Мы с ней с некоторых пор не в ладах.

Новость. Конфликт подпрограмм в искусственном интеллекте.

— Почему? — спросил Матвей.

В ответ последовала сентенция о том, что человек зачастую сам не знает, почему ему хочется того, а не этого, и почему он ведет себя так, а не иначе, сентенция пространная, с философскими обобщениями и горечью в финале: этот Фигаро, как и тот, театральный, пытался доказать, что он перерос свой век, хотя на самом деле попросту дурачил господина, выгадывая условия получше. В иное время Матвей посмеялся бы. Сейчас он просто был готов пойти на некоторые уступки.

— Ладно. Говори прямо, чего ты хочешь. Чтобы я стал образцовым жильцом, угадал? Постараюсь. А еще чего?

— Не запрошу ли я для себя слишком много, господин? — И показное смирение в голосе.

— Тебе не привыкать. Выкладывай.

Многое был готов услышать Матвей, но не это:

— Прошу вас, помирите меня с Сюзон.

Ну точно: электронный конфликт в электронных мозгах! Веселые дела…

— Значит, дипломатическим курьером буду я, а не ты? — развеселился Матвей.

— Ну да, об этом я и говорю, ваше сиятельство. У вас это получится гораздо лучше моего. Какой же из меня дипломатический курьер, когда у меня и ног нет?

— А ум?

— Много ли дадут за ум, который ничего не весит? — В голосе домового прозвучала горечь. — Но такова уж моя судьба, и я не ропщу. Зато вам, существу из плоти и царю природы, наделенному весомым мозгом, стоит только захотеть…

— И как же я это сделаю?

Чтобы у Фигаро не имелось плана, да еще не одного, а нескольких? Скорее Северный полюс переехал бы в Африку. Основной план сводился к простому тезису: если Альмавива и Розина любят друг друга, то и слуги как-нибудь договорятся между собой, никуда не денутся. Как графу привлечь внимание Розины? Да точно так же, как в пьесе! Поразить, преодолеть препятствия и не входить к любимой в дверь, поскольку есть окно. Выслушав интригана, Матвей подивился, хмыкнул, потер руки и приступил к выполнению.

Цветы прекрасной незнакомке на уступ — это первое. Банально? Еще бы. Но все равно это надо сделать. Розы или орхидеи?.. Пусть будут розы. Свежие, с капельками воды на листьях и во-от такими бутонами. Самому на уступ не вскарабкаться — не альпинист, чай, да и Сюзанна наверняка будет защищать хозяйку от незваных гостей не хуже Бартоло. Фигаро прав: надо нанять почтовый коптер и перепрограммировать его, чтобы бился о защиту уступа, как муха о стекло, и жужжал настойчиво. Девять шансов из десяти, что девушка позволит коптеру положить букет на посадочную площадку. Лиха беда начало.

Второй этап сложнее, дороже и опаснее, для него понадобится целая стая коптеров. И диета. И гимнастика до изнеможения…

Зеркало безжалостно отразило рыхловатую фигуру и самую заурядную физиономию. Матвей знал и без зеркала: он не из тех, в кого девицы влюбляются с первого взгляда. Фигаро и тут был прав: взамен внешних данных надо предъявлять настойчивость и решительность на грани безумия. Это всегда действовало на слабый пол и до сих пор действует. Однако хотя бы намек на мужественность во внешнем облике совершенно необходим.

Первый этап, следовательно, откладывался. Ведь каков оптимальный промежуток времени между первым и вторым этапами? Ровно одни сутки.