Алмазные тропы

— Ты мне кто, милиционер? — зло сказал он. — Твое дело — чтобы мотор был в порядке. А в мои дела не лезь!

— Я-то тебе никто, — усмехнулся Зыков. — А ты сам кто? Я вот бригаду соберу, разберемся с тобой за такие дела.

Шавров косо взглянул на ничего не понимавшего Веньку и пошел прочь от сарая. У Веньки пересохло во рту от неожиданной обиды. Его еще никогда так не встречали.

— Ты все-таки вручи, — сказал Зыков. — Понимаешь, важно это.

— Не буду, — угрюмо сказал Венька.

— Ну, как хочешь. Только дело тут вот в чем: есть у него в Ленинграде парнишка. Пять лет. Это он от него прячется и от жены, чтобы денег не посылать. Сам рассказывал — хвалился, что теперь его не сыскать. А она, видишь, разыскала… Надо бы в суд, а она по-доброму — письмо прислала.

Венька взглянул на Зыкова. Шутит? Нет, лицо Зыкова серьезно. «Как же так?.. Прячется… денег жалко… Почему?» Венька представил себе отца, который вдруг начал прятаться от него. А мать сидит за столом и пишет письма… Ерунда! Не может отец никуда прятаться, — и нет у него на груди никаких кошек!

Венька стиснул письмо во вдруг вспотевшем кулаке и побежал вслед за Шавровым.

Шаврова он застал в общежитии, одного.

— Получите письмо, пожалуйста, — сказал Венька.

Шавров неожиданно улыбнулся, подошел к двери и плотно прикрыл ее.

— А ты молодец, — проговорил он почти весело. — Настойчивый. Давай мы с тобой так сделаем: напишем на уведомлении «адресат выбыл». И делу конец. Будь другом…

— Нельзя это…

— Да ты не думай, что я за просто так, — Шавров подмигнул. — Держи. Твой будет.

На столе лежал охотничий нож-кинжал. Красные ножны, пластмассовая рукоятка. На лезвии — канавка. «Чтобы кровь стекала», — подумал Венька, холодея от мысли, что стоит только протянуть руку, и нож навсегда перейдет к нему.

Но Венька не протянул руки.

— Получите письмо, — умоляюще сказал он. — Мне ехать пора.

— Ладно, — Шавров спрятал нож в ящик стола. — Обожди минуту. — И вышел.

Прошло полчаса. Никто не приходил. Выйдя на крыльцо, Венька увидел кучку людей, собравшихся у лодок. Они готовились к выходу в море. Где-то среди них промелькнула белая мичманка Шаврова.

Венька спрыгнул с крыльца и побежал к берегу. Шавров был там.

— Получите письмо, — с отчаянием сказал Венька.

— Ну ты… — вполголоса проговорил Шавров. — Тихо! Завтра получу.

Но Венька, бледный от обиды, стоял, держа в вытянутой руке письмо, и твердил:

— Получите… получите.

Еще минута — и он заплакал бы.

Рыбаки, заметив неладное, подошли ближе. Серьезно и хмуро они смотрели на Веньку и Шаврова, не понимая еще, в чем дело.

— Ну давай! — Шавров усмехнулся и с нажимом расписался на уведомлении. — Пропадай моя зарплата…

Венька положил уведомление в карман и побрел к своей лодке. Шавров крикнул ему вслед:

— А ты нож не украл? Вернусь — проверю.

— Засохни, Павел, — сказал один из рыбаков. — Это же Венька. Почтарь, больше никому нету?

Венька, не оборачиваясь, помотал головой.

Пока тянулась вся эта история, наступил отлив. Море ушло из-под лодки, и теперь она лежала метрах в трех от воды. Венька толкал ее и раскачивал, наваливаясь на борт, но не мог даже сдвинуть с места. Наконец он понял, что одному ничего не сделать, забрался в лодку и сел на скамью. Покусывая губы, он смотрел, как море отступает все дальше и дальше. Движение это было похоже на ход минутной стрелки в часах: кажется, видишь его и в то же время не видишь. Но стоит ненадолго закрыть глаза, а потом взглянуть снова, и заметишь, что стрелка ушла на одно деление. Или море отступило еще на полшага.

— Загораешь, почтарь?

Венька обернулся. Сзади стояли две незнакомые женщины. Опустив на землю корзину с солью, они насмешливо улыбались. Венька насупился: прозевать отлив — дело позорное для помора. Но он же не виноват…

Женщины взялись с двух сторон за колки и столкнули на воду лодку вместе с сидящим в ней Венькой.

— Спасибо нам… — донеслось с берега.

— Ой! Спасибо! — спохватился Венька.

Женщины засмеялись и подхватили корзину.

Снова легла за кормой огненная полоса. Она всегда сопровождала Веньку. Он кружил по заливу, и вслед за ним кружило солнце, и Венька плыл не оглядываясь, зная, что нужно грести так, чтобы солнечная тропа ложилась в след лодки. Казалось, он сам прокладывал эти тропы.

Над грядами, обступившими залив, неподвижно висели кучевые облака. Они были словно продолжение гор. По их склонам скатывались к воде потоки света. Все искрилось и сверкало вокруг, и сейчас Веньке казалось нелепым, что на свете бывают такие, как Шавров.

Метрах в тридцати от лодки бесшумно высунулась из воды голова нерпы. Она смотрела на Веньку сторожкими, округлившимися в вечном страхе глазами.

— Получите и распишитесь! — крикнул Венька.

Голова скрылась беззвучно, как растаяла. И Веньке стало вдруг весело и легко, будто он отомстил Шаврову.

Лодка шла вдоль берега. Далеко впереди виднелся островок. Он поднялся над морем вместе со своими деревьями и валунами; он вздрагивал и колыхался, удерживаясь в воздухе каким-то чудом. С этого места Венька всегда загадывал, сколько осталось гребков.