Алмазный город

"Действительно, странный, – подумала Катерина. – Первый раз увидел, а так разволновался… Постой-постой, да ведь он и не на меня-то смотрел… на крестик!.. Его фамилия – Астахов! Как же это я сразу не сообразила?! Ведь он… дядя Ольги! А я – с их фамильным крестиком! Еще бы ему не разволноваться! Что он обо мне подумал?! И как я ему все объясню?"

Её бездумный, как выяснилось теперь, поступок – нацепила чужую драгоценность! – поставил Катерину в неловкое положение. Конечно, никто не заставит её объяснять, откуда взялся крестик – могла же она у кого-нибудь его купить! – но разве она сама сможет об этом умолчать?

"Катя! – как бы услышала она голос отца Остапа. – Ты же всегда была честной девочкой!"

– Катюша! – услышала она наяву голос Петруши; тот пытался привлечь её внимание, но она так глубоко задумалась. – А не пойти ли нам потанцевать, пока другие жуют?

– Посмотрите на этого шустрика! Не выйдет! – загомонили остальные врачи. – Уважая задумчивость прекрасной дамы, предполагая, что она устала с дороги, мы сидим и деликатно не беспокоим, а он – тут как тут!.. Выбирайте, Катерина Остаповна, с кем бы вы хотели потанцевать?

– С господином Фирсовым! – выпалила Катерина.

– Со мной? – искренне удивился хирург, которого прежде женщины не баловали вниманием.

– Поторопись! – шутливо толкнул его в плечо Верещагин. – Потом будешь от счастья млеть.

Катерина мысленно пожалела Фирсова – ведь она просто собиралась использовать его в своих целях – и подала свою руку в ответ на неловко поданную его.

– Участники симпозиума остановились в одном отеле, Роман Александрович? – спросила Катерина своего партнера по танцам, стараясь, чтобы её вопрос прозвучал равнодушно, как если бы она старалась занять хоть чем-то возникшую в общении между ними паузу: Фирсов был сейчас занят лишь тем, как бы не наступить Катерине на ногу – сил на разговоры у него уже не осталось…

Он поднял на неё сосредоточенные глаза: неужели в танце ещё и разговаривать надо?!

– Да не напрягайтесь вы так! – посоветовала ему Катерина. – Не думайте о том, куда ставить ногу, это получится само собой! Представьте себе, что… вы качаетесь на качелях или, например, гребете на лодке… левое весло, правое весло, левое весло, правое весло…

– Какая вы умница! – восхищенно произнес вконец измучившийся хирург, который попытался последовать её совету и, к своему удивлению, будто освободился от тяжелой ноши. – А для меня танцы всегда были прямо-таки испытанием! Теперь, оказывается, я могу не бояться опускать вниз ногу после очередного шага… Вы о чём-то меня спрашивали, Катюша?

– Я хотела немного расшевелить вас и спросила, где остановились другие участники симпозиума?

– Не знаю, как насчёт остальных, а мой товарищ Астахов остановился в "Регине", совсем недалеко от нас!.. Боже, неужели я танцую?

– И не так уж плохо!

Катерина потанцевала по одному разу со всеми своими кавалерами, но никак не могла отрешиться от мыслей об Астахове, отвечала порой невпопад на вопросы мужчин, и когда, сославшись на усталость, она попросила проводить её в отель, врачи дружно согласились.

– Пожалуй, и мне пора, – поддержал её профессор Подорожанский. – Хотелось бы перед завтрашним днем тезисы докладов просмотреть.

– Один ты у нас, Алеша, занятой человек! – насмешливо проговорил профессор Шульц. – Велико обаяние Катерины Остаповны, а думаю, до номеров своих доберёмся – каждый к бумагам кинется: записать, просмотреть…

Они рассчитались с официантом и, уходя, поглядывали на соседний столик, где пировал Есенин. Какой-то молодой человек рядом с ним с завыванием читал стихи…

Проводили Катерину до номера на втором этаже все семеро, приложились к её ручке и пожелали спокойной ночи… Как велико было бы их удивление, знай они, что красавица-переводчица спустя пять минут полностью одетая выйдет из отеля!

– Такси для фрау? – спросил её по-немецки швейцар у подъезда.

Катерина согласно кивнула. Авто подкатило почти тотчас же.

– Отель "Регина"! – бросила она водителю, усаживаясь на заднее сиденье.

Таксист удивленно оглянулся на неё, но ничего не сказал, развернулся на площади и несколько секунд спустя остановился у ярко освещенного здания отеля. Она смутилась: оказывается, достаточно было перейти через площадь.

– Этого хватит? – она протянула таксисту банкноту достоинством в пять марок.

– Сейчас я дам сдачу! – засуетился тот.

– Не надо! – Катерина отвела протянутую руку и улыбнулась радости шофера.

Швейцар у подъезда отеля поклонился ей и взял под козырёк, но когда Катерина проходила мимо него, сердце, по выражению Дмитрия, билось у неё как телячий хвост.

– Могу я узнать, – на чистейшем немецком спросила она у портье, – где остановился господин Астахов Николай Николаевич?

И положила на стойку пять марок, справедливо рассудив, что если за такую цену её довезли до отеля, то уж сказать несколько слов и вовсе не откажутся. Портье, в чьи обязанности и входило давать подобные ответы, деньгам удивился, но тем не менее неуловимым движением смахнул их со стойки и, не глядя в записи, выпалил: