Алмазный меч, деревянный меч. Том 1

Пещеру окутал мрак; лишь светился кристалл в ладони гнома. Половина туловища священника валялась на полу; из лохмотьев плоти торчало охвостье позвоночника.

– Надо добить, – Кан-Торог деловито шагнул вперед.

– Нет! – Сидри вцепился ему в рукав. – Не оскорбляй Силы Гор недоверием. Она защитила нас. Никакое железо не справится лучше. Пойдем. Дорога дальняя, а припасов у нас мало.

– На сколько взяли, на столько и хватит, – пожал плечами Кан. Меч, однако, он спрятал. Казалось, ему тоже не терпится скорее уйти отсюда – с места едва ли не первого своего поражения. Испытывать меч на голове и плечах мертвеца он уже не рвался.

– Факелы доставайте, я вам тут не подряжался вечно светить, – сварливо пробурчал Сидри, стараясь не смотреть на замершие останки у входа. – Сил у меня и так нету. Еле на ногах стою. Давайте, давайте, пошевеливайтесь!

Оказавшись под землей, Сидри тотчас же начал покрикивать.

«На поверхности-то небось молчком молчал, – подумала Тави. Она все еще не могла унять колотившую ее дрожь. – Они ушли плохо, очень плохо. Перед каменной дверью осталось слишком много следов. Можно было только надеяться, что Смертный Ливень смоет остатки ее неудачной ворожбы.., хотя, почему ж неудачной? Обладателя призрачного хобота она, судя по всему, прикончила. Правда, окажись там, в ореховой долинке, сейчас хоть один мало-мальски грамотный волшебник – и ей, Тави, лучше из подземелий уже не выходить. Никогда. Там ведь ее магический контур, чашки, огарки свечей.., след заклятья.., слишком много, чтобы можно было со спокойной душой отсюда уйти».

– С-сидри.., а.., открыть нельзя? – было донельзя противно слышать робость в собственном голосе. – Мне там надо…

– Нельзя! – ядовито прошипел гном. – Сама не видишь, что ли, волшебница?

– Ты как разговаривать стал, недомерок подземный?! – возмутился Кан-Торог. – Из того, что Каменный Престол платит…

– А я ваши глупости терпеть не намерен! – огрызнулся Сидри. – Дверь обратно открыть, видите ли! Да я, если хотите знать, и в первый-то раз еле-еле уговорил их нам дорогу дать, а вы сразу ж – «обратно»! Тьфу, словно дети малые!.. – он и в самом деле сплюнул.

– Кан! Успокойся, – Тави положила ладонь на локоть Вольному, заглянула в сузившиеся от гнева глаза. – Сидри прав. Я чувствую.., камни и так недовольны, что мы здесь. Они могли и вовсе не послушаться заклятья. Открывать обратно нельзя. Да и вообще.., не стала бы я возвращаться этой же дорогой.

– Разумные слова, – проворчал Сидри. – Ну, я, эта, значит, прощения прошу. Погорячился слегка. Не серчайте.

– Нет, это ты меня прости, Сидри, – Тави церемонно поклонилась, точно герцогу или даже королю. – Я виновата.., сперва с этим священником-бедолагой, потом – с ворожбой… Все, помиритесь с Каном, и пошли! Не могу больше стоять возле этого…

Под ее пристальным взглядом Сидри и Кан-Торог молча пожали друг другу руки, обменявшись кислыми полуулыбками. Засветив факелы и взяв лошадей под уздцы, двинулись вперед и вниз по широкому, вымощенному гладкими плитами коридору…

***

Далеко-далеко на юго-востоке от коронованной Царь-Горы, в престольном Мельине, на стене небольшого, но весьма почитаемого завсегдатаями трактира «Полосатый Кот», что на углу Купеческой и Тележной, между третьим и четвертым окнами, появилась бранная надпись. Содержатель «Кота», Тощий Хэм, как его звали, долго ругался и плевался, но отчего-то лишь к вечеру наладился послать дворового мальчишку затереть похабщину. И в тот же вечер в общую залу трактира вошел молодой, скромно одетый парень с пепельными волосами и незапоминающимся лицом, в куртке-дождевике ворсом наружу с дозволенным к ношению черными сословиями недлинным кинжалом в потертых ножнах. Снял куртку, стряхивая воду – мелкий и нудный дождь моросил с самого утра. Осмотрелся. Едва заметно кивнул кому-то и двинулся к дальнему столику, где мирно дремал над тарелкой маринованных «угольков» с картошкой низенький старичок в поношенном коричнево-черно-серо-.., еще невесть каком плаще.

– Здравствуй, дядюшка Паа, – поклонился юноша. Старик что-то неразборчиво фыркнул.

– Твоя кружка пуста, как я погляжу, дядюшка. Не позволишь ли мне ее наполнить? Гей, малышка, темного мельинского нам, да побыстрее!

Старик покивал.

– Я должен кое-что рассказать, – новоприбывший нагнулся к уху старика. – Значит, дело было так… Старик вновь кивнул – мол, продолжай.