Алмазный век, или Букварь для благородных девиц

– Ага, щас вы у меня полетите, – сказал Берт, скидывая ноги с дивана. – Прям в е...нное окошко и полетите.

Вышел Гарв. Здоровой рукой он держал Букварь, а под мышкой зажал нунчаки. Книга раскрылась. На картинке дети бежали из Замка, Берт гнался за ними по пятам.

– Нелл, твоя книга заговорила со мной, – сказал он. – Она велела нам бежать.

Тут он увидел, что Берт встает с дивана, а в руках у него – окровавленная отвертка.

Гарв не стал возиться с нунчаками. Он рванул через комнату, бросил Букварь, освобождая здоровую руку, и распахнул дверь. Нелл вылетела из угла и устремилась к выходу, как пущенная с тетивы стрела, на бегу подхватив Букварь. Они выскочили в коридор, Берт – за ними.

До лифтов было довольно далеко. Нелл, повинуясь порыву, остановилась и села на корточки, прямо у Берта на пути. Гарв обернулся и обомлел. "Нелл!" – крикнул он.

Берт с разгону налетел на Нелл, качнулся вперед, грохнулся и проехался по полу, к самым ногам Гарва. Тот развернулся и пустил в ход нунчаки. Он несколько раз ударил Берта по голове, но страх мешал соображать. Берт поймал цепь, которой соединялись палки. Нелл уже вскочила, забежала Берту за спину и впилась зубами в мясистый большой палец. Дальше все происходило очень быстро и непонятно: Нелл покатилась по полу, Гарв рывком поднял ее на ноги, она потянулась к Букварю, который опять выронила. Они вылетели на черную лестницу и понеслись в туннеле изрисованных, залитых мочой стен, через груды мусора, через спящего в странной позе человека, вниз. Берт отставал на пару пролетов. Он решил для скорости махнуть через перила, как в рактивке, но пьяное тело рассудило по-своему, и он пересчитал десятка два ступенек до следующей площадки, ругаясь и вопя, осатаневший от боли и ярости. Нелл и Гарв продолжали бежать.

Дурость Берта дала им приличную фору. Они вылетели в холл, оттуда на улицу. Едва светало. Нормально в это время здесь бродили бы тучи маньков и локаторов наркофабрики, но сейчас они куда-то подевались. На весь квартал был только один человек: здоровенный китаец с бородкой и коротко стриженными волосами, в национальных синих штанах и черной кожаной шапочке. Он стоял посреди улицы, спрятав руки в рукава, и проводил детей заинтересованным взглядом. Нелл не обратила на него внимания: она мчалась со всех ног.

– Нелл! – позвал Гарв. – Нелл, смотри!

Она боялась смотреть. Она бежала.

– Нелл! Стой! Посмотри! – кричал Гарв упоенно.

Наконец Нелл забежала за угол дома, остановилась и с надеждой выглянула.

Она видела пустую улицу перед домом, в котором прошла вся ее жизнь. В конце квартала большой медиатронный щит светился рекламой Кока-Колы в издревле принятых этой компанией багрово-красных тонах.

На его фоне четко вырисовывались два силуэта: Берта и круглоголового китайцы.

Они танцевали.

Нет, танцевал только китаец. Берт просто шатался, как пьяный.

Нет, китаец не танцевал. Он делал упражнения, которые Самбо показывал Нелл. Он двигался плавно и красиво, и лишь на какой-то миг все его мускулы соединились в одно взрывное движение. И взрыв этот был направлен на Берта.

Берт упал и с трудом поднялся на колени.

Китаец собрался в одно черное семя, взмыл в воздух и распустился в цветок. Нога его коснулась Бертова подбородка, но не остановилась, а продолжала двигаться. Берт рухнул, как выплеснутая из бочки вода. Китаец замер, выровнял дыхание, поправил шапочку и кушак. Потом он повернулся к детям спиной и пошел по середине улицы.

Нелл открыла Букварь. На картинке Динозавр, черный на фоне красных замковых окон, стоял над поверженным бароном Бертом. В зубах он держал дымящуюся жердину.

Нелл сказала:

– Мальчик и девочка убежали в Страну-за-морями.

Хакворт отбывает из Шанхая; его размышления о возможных мотивах доктора Икс

Как только диктор произносил в микрофон имена древних китайских городов, отправляющиеся резко тормозили на замызганном полу шанхайского аэропорта. Они ставили сумки, шипели на детей, сдвигали брови, подносили ладони к ушам и растерянно кусали губы. Положение не улучшило многочисленное бурское семейство (женщины в чепцах, мужчины в грубых деревенских штанах), которое сошло с дирижабля и хриплыми, низкими голосами затянуло благодарственный псалом.

Объявляя рейс Хакворта (Сан-Диего с посадками в Сеуле, Владивостоке, Магадане, Анкоридже, Джюно, Принс-Руперте, Ванкувере, Сиэтле, Портленде, Сан-Франциско, Санта-Барбаре и Лос-Анжелесе), диктор явно посчитал ниже своего достоинства, выше своих возможностей, либо и то, и другое, говорить в одной фразе на корейском, русском, английском, французском, сэлишском и испанском, поэтому некоторое время просто бубнил в микрофон, будто не профессиональный диктор вовсе, а разочарованный жизнью вокалист в третьем ряду огромного хора.