Алмазный век, или Букварь для благородных девиц

– Нет! – Миранда сама удивилась прозвучавшему в ее голосе отчаянию. Она овладела собой и продолжала. – Нет, я совсем не о том. Просто никогда не знаешь, какую роль будешь играть. А некоторые по-настоящему выворачивают душу. Если б мне показали сценарий того, что я говорила сегодня, и спросили, хочу ли я эту роль, я бы сказала "нет".

– Порнуха? – спросил Карл Голливуд чуть сдавленным голосом. Внезапно он рассердился, замер посреди комнаты и сжал бокал с Кровавой Мэри, словно хотел раздавить.

– Совсем нет, – сказала Миранда, – во всяком случае, не в том смысле, какой ты имеешь в виду. Хотя фиг его знает, с чего люди возбуждаются.

– Клиент хотел возбудиться?

– Нет. Абсолютно, – сказала Миранда.

Потом, помолчав, добавила:

– Это был ребенок. Девочка.

Карл внимательно оглядел ее сверху донизу, потом вспомнил о вежливости и отвел глаза, притворяясь, что изучает резьбу на стойке.

– Так что следующий вопрос, – сказала Миранда, успокоившись после нескольких глотков коктейля, – почему я так распалась после детской рактивки.

Карл покачал головой.

– Я не собирался его задавать.

– Но тебе любопытно.

– Что мне любопытно – мои проблемы, – сказал Карл. – Давай пока сосредоточимся на твоих. – Он нахмурился, сел напротив Миранды и рассеянно провел рукой по волосам. – Это тот большой счет?

Он имел доступ к ведомостям и знал, куда уходит ее время.

– Да.

– Я сидел на нескольких сеансах.

– Знаю.

– Не похоже на другие детские вещи. Обучалка, но мрачная. Много неадаптированных братьев Гримм. Сильно.

– Да.

– Меня удивляет, что ребенок может проводить столько времени...

– Меня тоже. – Миранда отпила еще глоток, откусила веточку сельдерея и стала жевать. – Мне кажется, – сказала она, – я воспитываю за кого-то их ребенка.

Карл впервые посмотрел ей прямо в глаза.

– И сейчас произошло что-то по-настоящему хреновое, – сказал он.

– По-настоящему.

Карл кивнул.

– Настолько хреновое, – сказала Миранда, – что я и не знаю, жива ли сейчас девочка.

Карл взглянул на претенциозные стенные часы, за полтора столетия пожелтевшие от никотиновой смолы.

– Если жива, – сказал он, – то, наверное, ты ей сейчас нужна.

– Верно. – Миранда встала и пошла к двери. Потом, раньше, чем Карл что-нибудь сообразил, она развернулась на носке, нагнулась и чмокнула его в щеку.

– Прекрати, – сказал он.

– Увидимся, Карл. Спасибо.

И она побежала по узкой лестнице, ведущей в ее ложу.