Алоха из ада

Примерно так я себе и представлял. Аэлита планировщик. Она бы заранее всё подготовила. Умная женщина. Мёртвая женщина.

Я качаю головой, стараясь не выказывать ничего, кроме того, что информация получена.

— Ладно. Идём.

Мы шагаем в тень.

Две мощные силовые линии встречаются в том месте, где пересекаются Беверли-драйв и бульвар Уилшир. Беверли-Хиллз — это главное место силы в городе, самом являющемся главном местом силы. Может, планировка Конвергенции Лос-Анджелеса и искажена до неузнаваемости, но сила есть сила, и дворец Люцифера находится именно там, где сходятся эти две линии. Но здесь его дворец совсем другой. И это больше не его дворец. А Мейсона. Во всём остальном я прав.

Там, на земле, в отеле «Беверли Уилшир» одни из самых дорогих номеров в мире. Те, что получше, в среднем стоят около 10 тысяч за ночь, но это нормально, потому что мятные леденцы на вашей подушке очень большие. Отель был построен в двадцатые, когда кинозвёзды всё ещё были кинозвёздами, богачи делали под кожу инъекции обезьяньих желёз, чтобы оставаться молодыми, а чернокожим приходилось входить через кухню. Если бы не телевизоры с большими экранами, Людовик XIV не чувствовал бы себя там неуместно. На тот случай, если ты тормоз и ещё не понял этого, «Беверли Уилшир» является дворцом Люцифера/Мейсона в Конвергентном городе.

Мы с Семиазой стоим на крыше здания Банка Америки в нескольких кварталах от Уилшира. Землетрясение разрушило большую часть первых трёх этажей, а пожары уничтожили остальные. Крыша кажется достаточно устойчивой, хотя я бы не хотел оказаться на нашем месте, если прямо сейчас произойдёт большое землетрясение. Отсюда нам с Семиазой видна бо́льшая часть Беверли-Хиллз. Он наполнен адскими легионами, боевыми машинами и оружием. Они тянутся более чем на милю во всех направлениях. В любой другой день, увидев всю эту инфернальную огневую мощь, я был бы готов обмочить штаны, но сегодня это просто ещё один пункт, который нужно вычеркнуть из моего списка желаний.

— Нам нужно кое-что обсудить, прежде чем ты отправишься к своим войскам. — Семиаза только слегка оборачивается. Большая часть его внимания сосредоточена на солдатах на улице. — Я собираюсь тебе кое-что рассказать, и тебе придётся с этим согласиться, иначе всё пойдёт ко дну.

Теперь он смотрит на меня.

— Я был генералом в адских легионах с тех пор, как мы сражались на Небесах. Я не привык получать приказы от смертного. Особенно того, кто одиннадцать лет убивал моих подчинённых, хороших солдат.

— По крайней мере ты сам выбрал оказаться в Небесном туалете. Меня же затащили силой.

Семиаза прикладывает палец к губам.

— Похоже, мы зашли в тупик.

Я пожимаю плечами.

— Оставайся здесь на дешёвых местах, если хочешь, а я собираюсь попытаться остановить происходящее, и, если для этого придётся убить всех твоих приятелей в форме, что ж. И после того, как я спасу твой дерьмовый мирок, мы сможем вызвать грузчиков для твоего барахла. Слышал, сейчас в Тартаре полно места.

Я направляюсь к одной из жирных теней, отбрасываемых пожарами на холме.

— Постарайся понять моё положение. Я не могу так просто привлечь войска на свою сторону, сказав им, что позволил нашему злейшему врагу спасти себя.

Я оглядываюсь на него.

— Это самое интересное. Тебе вообще не нужно упоминать меня. Ты самостоятельно вырвался из Тартара. Ты собрал вместе всех ведьм, колдунов и медиумов, организовал их и сам возглавил последнюю атаку на Гобах.

— Не знаю. Им проще поверить, что я прятался где-то в норе.

— Маммона знал, где ты был в Тартаре, так что остальные тоже будут знать. И, гарантирую, все они слышали взрыв, когда рванул котёл. Учитывая эту грёбаную форму и волдыри на твоём лице, они тебе поверят.

— Возможно.

— Скажи им, что ты сбежал, чтобы спасти своих подчинённых от войны Мейсона.

Семиаза хрюкает.

— Хорошая фраза, потому что это правда, — продолжаю я, — Мейсон настолько же склонен к самоубийству, как и к убийству. Он хочет спалить дотла всё, что тебе когда-либо было дорого.

Семиаза смотрит на дворец и рассеянно прикасается к волдырям на той половине лица, что была обращена к взрыву. Наверное, они причиняют адскую боль, но помогут убедить остальных офицеров, что он побывал в серьёзной передряге.

— Есть ещё кое-что, — продолжаю я. — Ты наверняка разозлишься, но можешь использовать это, чтобы убедить всех несогласных.

— О чём ты?

— Кисси идут. Я вовлёк их в игру. Без них вечеринка бы не состоялась.

Он тремя быстрыми шагами приближается ко мне.

— Ты спятил?

— Расслабься. То, что они чокнутые, не означает, что они бесполезны. Но когда приходится иметь с ними дело, тебе нужно слушаться меня.

Его глаза сужаются. Он гадает, не прав ли был Азазель, и я лжец, из-за которого всех их перебьют.

— Мне нужно услышать твой план, прежде чем согласиться на что-либо.

— Справедливо. Тебе понадобятся все генералы, которым ты по-прежнему доверяешь, и несколько чертовски быстрых гонцов.