Алоха из ада

— У меня тоже. Я собираюсь позвонить нескольким знакомым Саб Роза и узнать, могут ли они помочь мне найти легальную работу. Никакой за рабочим столом, но и никаких апокалиптических штучек, с которыми мы играли в Круге. От них у меня плохие сны.

— От них, и от пива.

— Ты права. Нам нужно покупать пиво получше.

— Ты всегда знаешь, как всё исправить.

Элис толкает меня вниз и забирается сверху. Она наклоняется поцеловать меня, и её мокрые волосы касаются моего лица. Когда она снова садится, с её лицом что-то не так. Она превращается в маленькую брюнетку, и мы больше не в квартире, а в отеле «Бит», в комнате, полной сломанной мебели. Её лицо меняется на искажённое сочетание Кэнди и Элис. У меня в голове давит, будто какие-то руки разрывают меня изнутри на части. Я пытаюсь разобрать искажённое женское лицо, но не могу.

Моё зрение взрывается различными спектрами света. Я долго падаю, больше не видя света, но отдельные фотоны прокладывают себе путь в воздухе. Мои глаза резко распахиваются. Я лежу плашмя на заднице. Ангел взял управление и вытащил меня из галлюцинации Мейсона. Впервые за долгое время, я рад присутствию ангела.

— Проклятье. Можно мне шесть упаковок этой дряни до того, как я уйду? Это было забавнее «скорости дальнобойщика»[280], — говорю я.

Молитвенные руки в первый раз застали меня врасплох, так что, когда Мейсон загибает пальцы в новую комбинацию, я выставляю защитный экран. Его заклинание пролетает мимо меня и попадает в большие двойные двери кабинета. Те становятся белыми как кость и разваливаются на части, сухая древесина превращается в пыль ещё до того, как упасть на пол. Этот мудак чуть не попал в меня шаром времени. Я никогда этого не пробовал. Мне следует позаимствовать идею.

Я атакую Мейсона быстрой серией заклинаний, чередуя лёд и огонь, замораживая и нагревая его кожу, так что она раскалывается, как трещины на улице. За ними следуют выстрелы чистой боли, чтобы заставить петь его нервные окончания. Я заканчиваю броском в сторону Мейсона дюжины гремучих змей. Их яд растворяет кожу, превращая волдыри в то, что выглядит как ожоги третьей степени. Они карабкаются по Мейсону. Я слышу, как ахает Элис.

Мейсон не шевелится. Гадюки кусали его не так уж много раз, но он кажется не в себе. Я не слышу его сердцебиения или дыхания. Возможно, это анафилактический шок. Стоя над ним, я, по крайней мере, смог бы прочесть, что в нём когда-то была жизнь. Когда я прикасаюсь к его телу, он падает на пол, как сахарное стекло. Прикосновение к фантому разрушило иллюзию. Я оборачиваюсь в поисках настоящего Мейсона.

Что-то с хрустом прорывается сквозь моё левое плечо. Мой мозг отключается от боли. Когда я снова в состоянии думать, то понимаю, что меня пырнули ещё три раза. Я бормочу исцеляющее заклинание, но Мейсон опережает меня, произнося контрзаклинание прежде, чем я заканчиваю своё. Внезапно я чувствую себя уставшим. Ангел тянется и считывает моё тело. Неожиданно в моей крови появляется что-то странное, но это адовское варево, которое ему не знакомо. Я опускаюсь на колени, и Мейсон толкает меня на спину.

— Я всегда восхищался твоим чёрным клинком. Так что, когда не смог изготовить Ключ от Комнаты, то сделал себе нож. Мне кажется, я даже внёс кое-какие улучшения. Дай, покажу.

Он вонзает клинок мне под ключицу и делает разрез вниз до грудины. Он проделывает это с другой стороны, так что на моей груди оказывается вырезана большая буква V. Он аккуратно вставляет кончик клинка в нижнюю часть буквы V и тянет вдоль тела, направляясь к югу от края. Даже сквозь боль я могу сказать, что он не пытается убить меня. Он что-то ищет. Он ведёт ножом вдоль моей груди, и что-то звякает. Он находит ключ. Если он хочет заполучить моё сердце, я отплачу ему тем же. Я выбрасываю руку вперёд сквозь его кожу и кости, шаря внутри его грудной клетки.

Но что бы ни было у меня в крови, из-за него мне трудно держать глаза открытыми. Мейсон играет в операцию, кромсая меня, как воскресный хирург, но уже даже не больно. Моя рука у него в груди, но, когда я нахожу его сердце, мне не хватает сил схватить его. Моя рука выпадает из него, когда мои мышцы решают, что настал перерыв. Я даже не могу держать глаза открытыми. Наконец до меня доходит, что это не сон. Я умираю.

Последнее, что я вижу прежде, чем отключиться, это как Мейсон достаёт из моей груди кусок светящегося металла. Затем свет гаснет.