Алоха из ада

— Ну же, отец. Ангелы слетали с катушек с начала времён. Они ещё один из великих косяков Господа. Взгляни на меня. Меня бы даже не было в этом дерьмовом мире, если бы ангел не трахнул мою мать.

— В семинарии ни о чём таком не рассказывали.

— Приятно знать, что божьи школы такие же прогнившие, как и обычные.

Как ни забавна моя коллекция оружия, там, куда я иду, бо́льшая её часть бесполезна. У меня мой наац и чёрный клинок. Они на протяжении одиннадцати лет сохраняли мне жизнь в Даунтауне. Вероятно, они сделают это снова. Я всегда чувствую себя увереннее с пушкой на поясе, но пуля из любого из них лишь заставит адовца хихикнуть.

Я смотрю на Касабяна.

— Не хочешь как-нибудь заскочить сюда с какой-нибудь новой информацией?

— Я собираюсь устроить грёбаную гаражную распродажу, если ты не вернёшься, — отвечает он и смотрит на кровать.

— Спасибо за поддержку. Есть вероятность того, что Мейсон достаточно вооружился, чтобы напасть на Небеса в ближайшие три дня?

— Войска всё ещё прибывают отовсюду. Дезертиров много, но недостаточно, чтобы что-то изменить.

— Ты сказал, что Мейсон не может напасть без войск Семиазы. Тот переметнулся?

Касабян качает головой.

— Его там нет, но это не значит, что какие-то другие генералы не смогут перевербовать его войска. Как я сказал, в Пандемониуме достаточно падших ангелов, чтобы основать тысячу бой-бэндов[148].

Я достаю Сингулярность Мунинна и забавное птичье яйцо, зажигалку Мейсона и маленький белый камешек, который Люцифер дал мне тогда в «Макс Овердрайв», и кладу их рядом с наацем и клинком.

— Если всё это правда, тогда ты не можешь спускаться туда в одиночку, — говорит отец Травен.

Я смотрю на него, а затем на Касабяна.

— У тебя сегодня странный день, не так ли?

Взгляд Травена прыгает на Касабяна и снова обратно.

— Трудно сказать. Думаю, у меня появляется иммунитет к странностям.

— Проклятие. Ты уже один из нас. Ну, отец, добро пожаловать на родео грайндхаусов[149] с постоянным тройным предложением фильмов о монстрах. Попкорн чёрствый, а напитки разбавлены водой, но мы открыты всю ночь и божествам приходится сидеть на балконе вместе с алкашами и типами в прорезиненных дождевиках.

Травен изображает слабую улыбку.

— Спасибо, полагаю.

— Раньше существовало тайное рукопожатие, но только Касабян знает его, а он молчит.

— Пошла ты, Сьюзен Вэнс[150], — кричит он с другого конца комнаты.

— Ещё одно. Никто не начинает с ты-не-можешь-идти-один. Эта тема мертва и похоронена.

Ангел в голове говорит мне успокоиться, но не особо старается. Он вечно хочет, чтобы я притормозил и учёл все аспекты, но он знает, что для Элис часы тикают, и теперь, когда я пытаюсь обрубить все концы на земле, мне нужно двигаться быстрее, чем когда-либо. Импульс — моя лучшая стратегия. Тормозить и обдумывать последствия своих действий — это гибель.

Видок и Аллегра держатся за руки на маленькой кровати. Мне не нужно прислушиваться к их сердцам или дыханию. Они излучают напряжение, как микроволновая печь. Касабян вернулся к компьютеру, пытаясь всё игнорировать. Травен выглядит немного потерянным. Кэнди ненамного лучше.

Я знаю, что глупо тащить с собой пистолет, но без него я чувствую себя голым. По сентиментальным соображениям, я бы взял прапрадедушкин Кольт Нэви, но он слишком большой. Я оглядываюсь на груду оружия на кровати и нахожу компактный револьвер.357. Я не смогу из этой штуки попасть даже в слона с трёх метров, но это лучше, чем ничего. Я достаю из ящика рулон клейкой ленты и на несколько сантиметров подтягиваю штанину.

— Не хочешь мне помочь? — спрашиваю я Кэнди.

Она подходит, и я протягиваю ей ленту.

— Оберни её несколько раз вокруг моей лодыжки, чтобы закрепить пушку. Не стесняйся. Затяни потуже.

Она присаживается передо мной на корточки и несколько раз обматывает ленту вокруг моей ноги. Проверяет, надёжно ли закреплён револьвер, и отрывает конец зубами.

Шлёпает меня по лодыжке.

— Можешь отправляться, Дикий Билл.

Она поднимается, кладёт руки мне на лицо и целует. Это приятно и приносит облегчение. Я почти ожидал поцелуя прощай-детка, отправляйся-на-смерть, типа того поцелуя, что дарят трупу, прежде чем везти его в крематорий. Но это обычный поцелуй. Поцелуй приятного-путешествия, скоро-увидимся. Наконец-то даже ангел в моей голове счастлив.

— Подержишь у себя барахло из этой кучи? Телефон, ключи, наличные и всё такое, — спрашиваю я её.

— Конечно.

В шкафу есть коробка с вещами Элис, которые я забрал из квартиры Видока. Я открываю крышку и начинаю доставать содержимое. Какую бы подходящую безделушку убитой подружки одеть для самоубийства?

— Что ты ищешь? — спрашивает с кровати Кэнди.

— Я должен взять с собой что-то из вещей убитого человека. Элис там обрабатывают, и я подумал, что если возьму правильный предмет, это сможет помочь убедить её, что это действительно я. У меня есть предчувствие, что к тому моменту, как я доберусь до неё, они запудрят ей мозги.

— Меня не убивали, но я девушка. Может, я смогу помочь.

— Давай.