Алов и Наумов

Оригинальность фильма «Мир входящему», если сравнивать его с другими советскими лентами о войне, заключается не только в выборе особого исторического момента, но и в совершенно новом духе и новой стилистике этой ленты. Алов и Наумов предлагают нашему вниманию три портрета: это молодые солдаты, характеры которых совершенно непохожи, хотя есть и них и общее — удивительная человеческая наполненность, психологически тонкая прорисовка поведения. Все это пронизано мягким юмором, словно авторы захотели соединить в одну полноводную реку трагедию, человеческую улыбку и комизм. Но это желание отнюдь не противоречит, не фальсифицирует, не скрывает подлинного горя, которое несет с собой война. Напротив, обстоятельства военного времени воссозданы с поразительной скрупулезностью: развороченные бомбежкой мостовые, напряженный драматизм событий и судеб, наконец, вся фигура Ямщикова, одного из трех солдат, в результате контузии потерявшего слух и речь и передвигающегося с каким-то трагическим автоматизмом, — все это ни на минуту не позволяет забыть о беспощадной реальности, где столкнулись жизнь и смерть. Но вместе с тем именно Ямщиков способен вызвать в нас самые сильные и душераздирающие чувства.

…И когда мир объявлен, «обезумевшие» от радости солдаты, раненые, медсестры бросаются в пляс. И здесь же, рядом, ребенок, рожденный женщиной, которая на протяжении всего пути могла лишь плакать да повторять какое-то немецкое имя… Такое сопоставление могло бы оказаться слишком нарочитым, если бы режиссеры не произвели на свет превосходную идею: новорожденный, поднятый на руках, на тех самых руках, которые так много сделали ради его жизни, поливает тоненькой струйкой оружие, в кучу сваленное на мостовой, — вот поистине счастливый образ! Финал фильма удивителен. Благодаря своей искренности, правдивости, благодаря естественности человеческих эмоций и реакций, «Мир входящему» оказался одной из самых достойных лент фестиваля.

Уго Казираги («Паезе Сера»)