Алракцитовое сердце. Том II

— Ваше Высокопреосвященство, Ян предполагает, этот человек — тот, за кого себя выдает, — тихо сказал Ритшоф, склонившись к епископу. — И, как бы меня ни изумляла такая возможность, боюсь, в настоящий момент лучше с этим согласиться.

— Интересно. — Епископ, прищурившись, снова посмотрел на Голема и небрежным движением отряхнул крошки с бороды. Во его взгляде не было страха: только любопытство. — Рибен Ригич, князь Старожский. Вы хорошо выглядите для того, кто умер три столетия назад.

— Быть может, это оттого, что я не знал, что умер, — сказал Голем, выходя вперед. — Три столетия? — все-таки переспросил он чуть погодя.

Вряд ли он ожидал услышать намного меньшую цифру, и все же одно дело — предполагать, другое — знать… Епископ заметил его замешательство: на старческом лице промелькнуло удовлетворение.

— Двести семьдесят восемь лет, если летописи не врут и в этом, — сказал епископ, протягивая ладонью вниз руку с массивным священническим перстнем. Похожий, только попроще, был и у Тероша Хадема, пока тот не потерял его где-то — или только сказал, что потерял, а сам убрал подальше, поскольку странный обычай лобзать вместо живой руки холодное железо в Спокоище не прижился; кто-то даже полагал подобное унизительным. Деян напрягся, ожидая вспышки чародейского гнева, но Голем лишь покачал головой:

— Я не исповедую вашей веры, отец Андрий.

— Конечно, не исповедуешь. Ты дал жизнь омерзительному гомункулу супротив воли Господней. Ты еретик. Само твое нахождение здесь — ересь! — сказал епископ, возвысив голос. И вдруг как-то по-детски хихикнул. — Но ты достаточно могущественен, чтобы не беспокоиться о каре людской, верно?

— А вам не откажешь в проницательности, — с усмешкой сказал Голем. — Чего не скажешь о хороших манерах.

— Осуждение из уст еретика — похвала для меня, — самодовольно усмехнулся в ответ епископ. — Ну, хватит тратить время. Говорите, милорд Ригич: что вам от нас нужно?

Голем выдвинул из-за стола свободное кресло и сел. В наступившей тишине было слышно, как разом выдохнули Варк Ритшоф и Ян Бервен, слушавшие обмен «любезностями» с побелевшими лицами. На морщинистом лице епископа тоже промелькнула тень облегчения, и Деян подумал, что тот не так бесстрашен и глуп, как кажется: просто-напросто ему необходимо было выставить себя верным служителем Господним перед подчиненными ему чародеями.

Менжек у двери вжимался в стену ни жив ни мертв. Только «омерзительный гомункулус» Джибанд стоял как стоял, гордо расправив плечи.

Деян нашел в себе силы благодарно кивнуть, когда тот придвинул ему еще одно свободное кресло:

— Садись. Разговор будет долгим.

В неживых глазах великана не отражалось ни обиды, ни гнева. Сам он сесть не мог, даже если хотел: его веса не выдержала бы тут никакая мебель.

— Пожалуй, так, — хмыкнул Голем, скрестив руки на груди. — У меня столько вопросов, что даже не знаю, с какого начать…

Остатки недоеденной снеди на тарелках пахли раздражающе вкусно. Деян сел, сожалея о том, что не остался в общей зале. Голем не посчитал нужным его представить, и никто не обращался к нему, но неприязненные взгляды епископа и настороженные — обоих чародеев заставляли его ощущать себя кем-то вроде собаки, без спросу пролезшей в чужой дом в обеденный час.

И все же, когда Менжек в наступившей тишине украдкой выскользнул за дверь, Деян не последовал его примеру: что-то удерживало. Предчувствие неприятностей, какое донимало его весь день, или, может быть, простое любопытство.

— V —

— Милорд? — осипшим от волнения голосом окликнул Голема Ян Бервен, поскольку тот, в свойственной ему манере, будто бы забыл о своих собеседниках.

Голем резко повернулся к молодому майору.

— Влад Бервен?.. — сказал он с вопросом в голосе.

— Мой единокровный дед по отцу, милорд, — ответил Бервен с коротким поклоном.

— Он?..

— Умер, когда меня еще не было на свете, милорд. Его брат и мой двоюродный дед, герцог Кжер Бервен, занял место Влада в Круге; он и воспитывал меня, пока старые раны не свели его в могилу. — В голосе Бервена послышалась грусть. — На его рассказах о битвах я вырос. Он очень уважал вас, милорд.

— Кжер Мрачный, меня? А мне всегда казалось, он терпеть меня не мог… — со странной интонацией сказал Голем. — Но что случилось с Владом?

— Погиб в начале Торговых Войн, милорд. — Ян Бервен снова поклонился.

— Да прекрати ты кланяться, как припадочный! — Тревога и раздражение Голема наконец прорвались наружу. — Что еще за войны?!

— Так их стали называть после завершения… Простите, милорд, я не уверен, что… — Бервен растерянно взглянул на Ритшофа, но тот пожал плечами: «Делай, что хочешь».

— Говори! — рыкнул Голем. — Всё. По. Порядку!