Алтарных дел мастер

Через пару часов после встречи с шишколобым у кикиморы появилось ощущение, что за ней кто-то приглядывает. Сначала она подумала на лешего, который после недавнего разговора от излишней заботливости оставил здесь пернатого наблюдателя, а сам ушел за порученцем. В своих угодьях бабка быстро нашла бы любого, неместных рядом не было, кроме служившего ей сокола.

Кикимора вызвала болотного духа и строго спросила:

– Справно службу несешь?

– Стараюсь, госпожа.

– И как у нас, нарушений нет?

– Опосля того, как шишколобый убрался восвояси, безобразий нет, – доложился толстый сгусток тумана.

– Русалки не шалят?

– Смирно себя ведут, госпожа.

– Ладно, ступай, – отпустила она слугу, хотя ощущение тревоги ее не покинуло.

Кикимора достала бутыль с настойкой. Сделала несколько глотков, но ничего не изменилось. Она подозвала сокола, который уселся на вытянутую руку.

– Лети за лешим. Хочу видеть его немедля, – приказала старушка.

Птица устремилась прочь от болота, а кикимора принялась ходить кругами по своему островку. Так длилось с четверть часа, а потом она призвала к себе громадных тритонов, уселась на спину одного из них и направилась к лесу. Зачем? Она и сама объяснить не могла, но стоило ступить на берег, осознание появилось. Теперь кикимора четко представила, куда и зачем идет.

Дятел снова побеспокоил Еремеева примерно через час, хотя обед еще и не думал начинаться:

– Порученец, беда! Прелестницу спасать надобно! – В голосе звучали панические нотки.

– Да что там у вас? – Меньше всего Александр хотел сейчас покидать город.

– Она выпустила сокола за мной, а сама покинула угодья верхом на тритоне.

Новость показалась странной, но не более.

– И что в этом ужасного? – решил уточнить боярин.

– Я к ней белку выслал вызнать, что стряслось, так прелестница ей шею свернула. А она знает, что белок у меня в лесу с гулькин нос осталось после пакостей одного шишколобого урода.

– Ничего себе! – Еремеев считал, что кикимора не должна так поступать, особенно находясь в угодьях лешего.

– Ее точно околдовали! – истерично заявил леший. – Тритоны везут бедняжку прямо к друиду.

– Вас прямо как детей малых – на минуту оставить нельзя. Бегу. – Александр предупредил Радима и помчался к западным воротам, где должен был появиться леший.

«Что там могло случиться? Сначала к кикиморе приходит эльф. Очень правдиво сообщает о некоем метаморфе, за мной охотящимся. Ну, допустим, нашелся ненормальный шишколобый. Затем начинает чудить сама кикимора. А говорят, сумасшествие воздушно-капельным путем не передается. Спрашивается, какого хрена!? – Размышления впопыхах не всегда приводят к результату, но Еремеев последние дни проводил в нескончаемых бегах. – Или эльфы решили помочь друиду? Более правдоподобная версия. Но сомнительная. Хозяйка топей наверняка знает много действенных способов добиться правды. Может, шишколобого использовали втемную?»

Всклокоченный леший – та еще картинка. Борода и волосы хозяина леса стояли дыбом. Еремеев даже отшатнулся, когда его приметил. А добавив к этому его многочисленные котомки…

– Что с тобой? – заволновался человек.

– Сие не важно, порученец. Я нынче по особым тропам шел, где у любого из смертных кровь в жилах стынет от увиденного, но времени на иное у нас нет. Топай за мной, вход на такую тропу не туточки.

«Ничего себе! Это он меня сейчас потащит там, где у самого…»

– Леший, я там хоть выживу?

– Ты сдюжишь, токмо глаза открывать не стоит. За руку поведу.

– А сумками зачем обвешался, может, налегке пойдем?

– То не просто торбы, а оружие грозное на супостата. – Старик запустил руку в одну котомку и извлек желтоватый шарик размером с кулак. – Видишь, вода болотного источника в смоле сосновой замкнута? Кинешь такой в самый центр гнилого проклятия, и оное тут же кукожить начинает. А здесь, – из другой сумки, перекинутой через плечо, он вытащил тройники. Три коротких обрезка поросли чудо-дерева торчали из шарика все той же древесной смолы, – занозы для аспида ненавистного. Имеются еще блины-прилипалы, шипы-самоцепы и пух-чихун.

– Я смотрю, ты капитально подготовился.

Косматый дедок резко остановился и уставился на человека:

– Усе, порученец, притопали. Теперича запомни хорошенько: пойдем нынче по тропе древней, силами леса не обузданной, страхами жуткими наполненной и в людские души заглядывающей так, что, окромя кошмара голимого, тот человек опосля ничего видеть не способен.

– Так, может, повязку наложить, а то ненароком…

– Данила, повязка не поможет, ибо очи ты можешь открыть, не поднимая век, а потому глядеть нужно в себя, думы замкнуть на самое важное и не прислушиваться к голосам чужим, разум терзающим.

– Вот успокоил – так успокоил, прямо жгучее желание появилось по этой тропе прогуляться! – с ядовитым сарказмом произнес Александр.

– Я завсегда верил в тебя, порученец, а потому внемли второму правилу: длань мою не выпускай, иначе там на всю жизнь останется.

– Мы куда хоть направляемся? – Еремеев почувствовал, как его прошибло холодным потом. Он не испытывал восторга и от прогулок по обычным зачарованным тропам, а тут такой экстрим предлагали…