Альтист Данилов

Прихожая в квартире была огромная, в доме Данилова в ней обязательно бы устроили площадку для игры в городки, а то и просто, на всякий случай, забили бы ее со всех сторон досками и фанерой. Теперь в прихожей или в коридоре, где виднелись между прочим детская коляска, вешалки, велосипеды и оцинкованное корыто, повешенное на крепкий гвоздь, теснились десятки людей. Свет горел, и Данилов мог заметить, что публика собралась в прихожей отменная. Все люди были исключительно приличные, прекрасно одетые, не курили, не толкались, чего следовало бы ожидать в очереди, и говорили вполголоса. Почти совсем не имелось в прихожей юношей, в особенности длинноволосых, а те, которые были, жались как-то, на себя не походили, не хамили, видно было, что они кого-то заменяют. Большинство же ожидавших относились к среднему поколению, самому деятельному и динамичному теперь. Здесь стояли сорока– и тридцатилетние люди, в самом соку, а им и еще соки предстояло добирать. Хозяин квартиры Юрий Ростовцев, окончивший два института, был, пожалуй, из них самый бедный и несолидный, пусть и имел федоровскую трубку. Дамы присутствовали пышные, цветущие, в дорогих нарядах, и Данилов представил, что и его бывшая жена Клавдия Петровна выглядела здесь бы неплохо. Данилов вспомнил, что на подходе к дому – в переулке и на улице Чехова – он видел много личных машин, все больше «Волг», а то и каких-нибудь там изумительных «опелей» и «пежо» с московскими номерами. Не иначе как на тех машинах прикатили сюда люди из очереди.

– Данилов, и вы тут?

Данилов обернулся. Кудасов стоял перед ним.

– Я не за себя, – сказал Данилов.

– Номер-то у вас какой? – спросил Кудасов.

– У меня никакого…

– Ну а у того-то, вместо кого вы? Если не секрет…

– Сейчас посмотрю, – сказал Данилов, – у меня где-то есть бумажка… Двести семнадцатый, что ли…

– Я чуть впереди, – сказал Кудасов. – Это вы за Клавдию Петровну, наверное?..

– Да…

– Вы номер-то на ладони чернилами напишите.

– Зачем на ладони?

– Ну как же… Для верности… Здесь все так делают… Вот мою ручку возьмите… Чернила хорошие.

Данилов поневоле вывел на ладони «217», ручку вернул с благодарностью, сказал:

– Давно я не писал номеров на ладони.

– А то как же… Здесь ведь такая публика – палец в рот не клади! Я вот на двух написал, на одной – арабскими, на другой – римскими, да и покрупней, чем вы.

Было душно, и Данилов распахнул пальто.

– Ба, да у вас у самого ручка-то есть! – сказал тут же Кудасов, углядев известный нам индикатор.

– Она не пишет, – поспешно сказал Данилов.

– Шведская?

– Шведская, – согласился Данилов.

– Кабы заглянуть…

– Да пожалуйста… – жалобно сказал Данилов.

Он протянул Кудасову ручку, опасаясь при этом, как бы не засветилась грешным делом голая рубенсовская женщина в красных сапогах. Женщина не засветилась, ничего демонического в квартире Ростовцева не было.

– Умеют же, – сказал Кудасов, возвращая индикатор.

– Умеют, – вздохнул Данилов.

– Но, видно, дешевая она…

– Недорогая…

– А вот умеют…

Зная Кудасова, Данилов чувствовал, что очень скоро Кудасов поставит его, Данилова, в такое положение, в каком ему ничего не останется делать, как подарить Кудасову шведскую недорогую ручку, а Кудасов еще и ломаться станет… «Но нет уж, шиш!» – подумал Данилов.

Но тут индикатору во спасение дверь одной из комнат открылась, и в прихожую стремительно вышли люди, явно те, которых ждали. Были они чрезвычайно озабоченные и значительные, ни на кого не глядели, ни с кем не здоровались, спешили куда-то, в другую комнату, словно в преддверии великих событий, с очередного заседания на внеочередное. Все задвигались, с готовностью стали уступать дорогу, сжимаясь и делаясь плоскими, а тоже были, видно, люди не простые. Дамы вставали на цыпочки, желая углядеть, кто ж там идет-то. Впереди шествия Данилов заметил маленького человека с черной бородкой, верткого, легкого и решительного, он и придавал движению ритм и важность, то был известный социолог Облаков, доктор наук, Данилова в какой-то компании знакомили с ним, у Добкиных, что ли. К удивлению своему, Данилов увидел среди прошедших и известного ему директора магазина Галкина. Дама в зимнем парике обернулась к Кудасову и Данилову, вся возбужденная и пылкая:

– А вот тот-то, тот – кто, в сером костюме?

– Комментатор-международник, по телевизору выступает, – обиженно сказал Кудасов. – И сюда просочился!

– Да нет! Не тот в сером костюме, а который в сером костюме сзади шел!

– Врач.

– Косметолог?

– Диетолог.

– А гинеколог где же?

– А я почем знаю! – сердитый Кудасов отвернулся от дамы, прохождение комментатора-международника в числе распорядителей, видно, поубавило в Кудасове куртуазности.

Важные люди прошли, закрыли за собой дверь. В прихожей сразу стало шумно, в очереди вот-вот должно было возникнуть движение. То, из-за чего не выспались и не курили в коридоре, начиналось.

– А вы что же, не сумели сюда пробиться? – сказал Кудасов. – Или проспали?

– Да как-то недосуг было…