Альвийский лес (СИ)

Они вернулись через пять дней, потеряв всего четверых и привезя тяжелую телегу с пятью корзинами, набитыми серебряными слитками. Это было чуть больше чем ничего, Дорант рассчитывал на добычу поубедительнее.

Как выяснилось, Странноприимцы отправили большой обоз с серебром в Акебар всего месяц назад.

Тем не менее, Дорант тут же усадил чеканщиков гнать из добытого серебра монеты с профилем Йорре и правильным его именованием на аверсе. Инструменты для чеканки монет — вместе с парой мастеров — он, к своему удивлению, нашёл прямо в Кармоне — где, противу всяких ожиданий, оказалось аж три ювелирных мастерские.

Надо было видеть, с каким лицом разглядывал Император первые монеты, на которых красовался его профиль! Дорант просто умилился.

Главное же было — они на какое-то время снова располагали деньгами для оплаты того, что нельзя было взять просто так.

5

Пришлось выждать еще два дня, пока люди Харрана, посылаемые ежедневно на разведку, не доложили, что дорога подсохла.

За это время Дорант с грехом пополам организовал обоз, для чего пришлось выгрести из Кармона практически всё, что было на колёсах, и совершенно всё, что имело четыре ноги с непарными копытами. Едва не дошло и до волов, но настолько замедлять передвижение колонны Дорант всё-таки не решился. Пушки тащили три шестёрки лошадей и одна — мулов. Возы перед выездом оказались нагружены так, что весили едва ли не больше пушек, у одного даже треснула задняя ось. Дорант и Хармон на пару прошлись по обозу, в результате чего оба охрипли, но все повозки теперь требовали не более одной лошади, за исключением двух, в которых везли ядра и картечь: те тянули парами коней.

Пришлось запрячь и почти всех вьючных, приведенных гаррани, несмотря на недовольство Венеу. Впрочем, из-за обоза всё равно придётся двигаться медленно, так что вьючные лошади гаррани не понадобятся.

Последние дни перед выездом Дорант был настолько занят, что дважды отказывал Императору в разговоре — каждый раз надеясь, что вот, его сейчас, наконец, сместят, и он освободится от этой выматывающей ответственности. Царственный юноша, вопреки ожиданиям, проявил терпение, и поговорить навязался только тогда, когда они с Дорантом и неизбежной кучкой свиты выехали на холм, с которого открывался вид на Кармонскую долину.

Колонна, которую они опередили, тяжело всползала в гору, беспощадно окутанная недавно высохшей дорожной пылью.

Император жестом заставил свиту замереть на месте и вместе с Дорантом выехал шагов на двадцать вперед.

— Скажите мне, комес, — начал он с неожиданным смущением, — чего хочет от меня гильдмайстер Ронде? Я предложил ему дворянство и комиту, но он, говоря его словами, "почтительно отказался". А его дочка только что не лезет мне в постель. Они думают, я маленький и ничего не понимаю? У меня уже были женщины, матушка присылала. И мне объясняли — и Сетруос, и матушка, и отец — чтобы я не верил женщинам. Вообще, комес, я так устал от того, что всем от меня что-то надо!

— Ваше им… простите, Йорре… Так вот, гильдмайстеру дворянство и комита ни к чему, потому что он, приняв их, перестанет быть гильдмайстером. Дворянин может участвовать в коммерческих операциях, но не может быть официальным главой торговой гильдии. А гильдмайстер по влиянию — в своей гильдии и в своей местности — повыше наместника. Флоан же контролирует коммерцию не только в Кармонском Гронте, а, как выяснилось недавно, едва ли не во всей северо-восточной части Марки. Скорее всего, благодаря родству его жены с вице-королем. Что бы гильдмайстер ни говорил, он этим пользуется.

— Так чего он от меня хочет? Я же вижу: помощь его не бескорыстна.

Дорант подумал, что проще всего было бы спросить у него прямо — вряд ли он стал бы крутить, не те у нас сейчас отношения. Но, впрочем, угадать желания Флоана Ронде было несложно:

— Я думаю, Йорре, что он хочет стать первым министром. Как был Светлейший дука Санъер, прими его душу боги.

— И как вы считаете, комес, — делать мне его первым министром?

Дорант сначала ответил, а потом подумал, что говорить это не следовало:

— Я бы не советовал. Гильдмайстер хорош по хозяйству, но ведь Светлейший не тем был угоден вашему батюшке.

Император задумался.

— Я ведь бывал в последний год несколько раз на аудиенциях Санъера у отца. Отец мне говорил, чтобы я внимательно слушал, что скажет Светлейший. Он и правда мало докладывал по хозяйству, только про налоги и сборы, и куда что идёт из собранного. Очень сжато, и подавал бумаги. А больше говорил про другие государства, про дом Аттоу, про маркомесов и прочие великие дома… я не всё понимал, они с отцом много лет были вместе, схватывали с полуслова — а мне не объяснял никто… и часто уходили от меня к окну, обсуждали что-то шёпотом…