Алые звезды Прованса

Ваня болел. Дед сделал ему, как он это называл, «фронтовой» компресс с добавлением спирта и обмотал шею шарфом. Ваня пристроился на краю пожелтевшей от старости сидячей ванны и с обидой думал: «Вот, мама уехала в Москву, зарабатывать деньги, а я все хожу в одних и тех же ботинках и зимой, и весной, и осенью. Сколько уже прошло времени с тех пор, как она нас оставила? Год? Да, почти. Прошлый Новый год они впервые отмечали с дедом вдвоем. Тогда у него настроение было хорошее. Она обещала скоро приехать. Но нет ни ее, ни денег, которые, как утверждает дед, она поехала зарабатывать. Деньги, конечно, ни при чем, но просто если бы они приходили от мамы, это стало бы хоть каким-то подтверждением того, что она о них помнит. А он все ходит и ходит в этих старых промокающих ботинках. И даже заболел».

– Ваньк! Ты чего там? Полощешь?

Он влил в себя раствор соды с йодом и, поурчав, выплюнул.

– Полощу!

Когда он вышел из ванной, дед поставил на стол тарелку с подгоревшими оладьями.

– На, ешь.

– А ты?

– Да не лезет чего-то. Пойду на работу. – Дед уже несколько лет числился пенсионером, но работал охранником в центральной поликлинике.

– Дед, может, мне тоже работать пойти. На почту, например.

– Детям по закону можно работать только с четырнадцати лет. Ты учись хорошо, самое главное. И спортом занимайся. А то вон совсем расклеился, будто девчонка какая сопливая. Мы в войну босиком бывало километры проходили, и ничего. Справимся как-нибудь. – Он снова погладил Ваню по голове.

– Возвращайся побыстрее, дедуль.

– Я сегодня еще к Михалычу зайду вечерком.

– Ну хорошо. – Иван любил заснуть, когда дед задерживался у какого-нибудь своего приятеля, а потом, проснувшись, обнаружить, что тот дома, и почувствовать себя любимым и защищенным.

Ваня съел оладьи. Во рту остался горький привкус. Развел себе еще кипятка с содой и пошел в ванную. Там, глядя в зеркало, он вытягивая вперед язык и проводя по нему верхними зубами, стал счищать с него налет. Движения получались смешные. «А вдруг мама умерла! – Эта страшная мысль, до сих пор никогда не приходившая ему в голову, вынесла его из замкнутого кафельного пространства в комнату. – Ну, конечно! Как еще можно объяснить ее глухое молчание! Ее долгое отсутствие! И денег никаких нет от нее! А подарок на день рождения?! Может, дед сам нашел эти деньги и сказал, что от нее? Просто не хотел меня расстраивать, вот и молчал!» – Не сдерживая рыданий, Иван бросился перерывать ящики в дедовской тумбочке, полки в шкафу, полки на кухне, и в коробке на антресолях нашел то, что искал. Нет, не совсем то. Искал он свидетельство о смерти, какие-то документы, а нашел несколько поздравительных открыток. Со стандартным набором слов и обратным адресом…

Ваня взял одну себе, а коробку засунул на место. Он разглядывал знакомый почерк и думал: «Ну вот, значит, все хорошо. А если дед не хочет ехать, то он поедет один и сделает маме сюрприз. Как раз сейчас будут выходные». – Он пошел собираться. Надел школьные брюки, не в трениках же ехать, рубашку, теплую кофту, теплые носки на нем уже были, и горло замотанным оставит, а перед мамой шарф снимет, чтобы быть красивым и не жаловаться, что он болеет – нельзя ее расстраивать. Старательно причесался около зеркала. Потом сел и стал писать записку. «Дорогой дедуля. Не волнуйся. Я поехал к маме. В воскресенье вернусь. Ваня». Ну вот, кажется, все. Он уже представлял, как обрадуется она, рисовал в своем воображении разные варианты встречи, подготавливал фразы, ответы на всякие возможные вопросы, рассказывал, как он хорошо учится, но внезапно от его хорошего настроения не осталось и следа: «Неужели он приедет к маме без подарка!». Деньги, ему нужны деньги. Он снова полез к деду в шкаф, где тот среди простыней и наволочек хранил в коробочке из-под конфет «Южные орехи» их небольшие сбережения. Одна десятка, трешка и несколько купюр по рублю. Трешка только на проезд. «В Москве же еще метро, – рассуждал он. – И сколько оно стоит, неизвестно. Надо было, конечно, лучше подготовиться, узнать сколько что стоит, подкопить денег. Только откуда их взять? Вот пошел бы давно на почту работать, переубедил бы деда. Что это за закон такой про четырнадцать лет. Если он взрослый парень, ему надо семье помогать. Что же, придется ждать целых два года? Ему уже двенадцать, а он еще ни разу не был в Москве… Нет, десятку он взять не может. Тогда денег в коробке почти не останется. Но он же вернет. Откуда он их возьмет, чтобы вернуть. Все, решено, он вернется и уговорит деда устроить его на работу».

Внезапно его размышления прервал резкий звонок в дверь. Мальчик быстро спрятал коробку обратно и раздосадованный и удивленный, кто это может быть, пошел открывать. На пороге стоял его друг Колька. Сиял, как начищенный самовар.

– Болеешь? А чего в школьных брюках? – Не спросив разрешения войти, он вломился в прихожую.

– Да чай на треники пролил. А надеть больше ничего нет. – И пока Коля снимал ботинки, Ваня быстро засунул сухие штаны под диван, а записку смял и выкинул в мусор. – Ты чего довольный такой?