Алый король

— Он не заслуживал такой гибели, — сказала Чайя.

С ее губ в ледяном воздухе морга с каждым выдохом срывался пар.

— Немногим из нас достается то, чего мы действительно заслуживаем, — произнес Дион. Библиарий возвышался напротив женщины, скрестив руки на груди. Доспех громадного легионера выглядел здесь весьма уместно — серая броня придавала Прому облик жнеца душ, сборщика мертвецов для покойницкой.

— Возможно, мы должны получать свое, — отозвалась Парвати. — Хорошо это или плохо.

Нагасена обходил тело великана по кругу, напевно произнося что-то на ритмичном языке, неизвестном Чайе. Одну ладонь агент держал на рукояти меча, другую прижимал к сердцу.

— Что ты делаешь, Йасу? — спросил Дион.

— Он устраивает зверю проводы, как воину, — ответил Бъярки, стоявший возле дальней стены морга.

Рунный жрец прижимал ствол массивного пистолета с золотой отделкой к затылку коленопреклоненного Астартес в тяжелом шипастом ошейнике. Судя по виткам татуировок на скованных руках пленника, тот принадлежал к XV легиону.

«Менкаура».

Ей сказали, что узника зовут Менкаура.

— Для вас все упирается в смертоубийство, не так ли? — обратилась Парвати к космодесантникам. — Как бы вы ни приукрашивали цели Великого крестового похода, вам не изменить собственной сути.

— И в чем же, по-твоему, наша суть? — поинтересовался адепт Тысячи Сынов.

Бёдвар резко дернул цепь, идущую к ошейнику. Пленник болезненно охнул, по шее у него потекла кровь.

— Ты говоришь только с моего разрешения, — бросил рунный жрец. — Такое у нас правило, помнишь, йа?

Сын Магнуса осторожно кивнул, стараясь не уколоться об ошейник. Чайя все равно решила ответить ему.

— Вы — убийцы. Душегубы. Уничтожители.

— Госпожа, мы — те, в кого нас превратили нынешние темные времена, — возразил Пром. — Измена магистра войны разрушила естественный порядок вещей. Теперь все мы идем по дорогам, которых не выбирали.

Обойдя металлический стол, на котором лежал мигу, Парвати встала перед Дионом и вызывающе посмотрела на него. Лицо Чайи потемнело от гнева, руки сжались в кулаки.

— И какое же отношение ваша война имеет ко мне? Почему меня затащили в вашу драку? Кто дал вам право несколько лет продержать меня в тюрьме и разлучить с той, которую я люблю больше всего на свете?

— Этот конфликт влияет на каждого из нас, — ответил библиарий. — От Императора до нижайшего из Его подданных.

— Да знаешь ли ты вообще, почему магистр войны восстал против Императора? — выкрикнула Парвати и вдруг замолотила кулаками по груди Прома. — Знаешь?! Что за обида заставила его втянуть целую Галактику в бездну столь ужасного кровопролития?

Чайя продолжала бить голыми руками по нагруднику, давая выход ярости и горю, пока на керамите не появились смазанные кровавые пятна. Дион не мешал Парвати, и наконец она расплакалась.

— Не могу ответить вам, госпожа, — сказал Пром. — Но перед тем как все это закончится, Император вырвет правду из сердца Хоруса.

Менкаура усмехнулся, невесело и безнадежно.

— Да, госпожа, они не могут ответить вам, — произнес адепт. — Не могут, потому что не знают.

Бъярки с хрустом ударил его рукояткой пистолета по затылку. Провидец охнул, но, стоически перенося боль, повернул голову и презрительно улыбнулся Волку.

— Я велел тебе молчать! — прорычал рунный жрец.

— Не мешайте. — Чайя повернулась к ним, баюкая израненные руки. — Ему есть что сказать, и я хочу послушать.

Сын Магнуса глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя. Затем воин поднял взгляд, и Парвати поняла, что он определил ее происхождение по чертам лица. Чайя скрестила руки на груди, чтобы легионер не решил, будто уроженка Просперо станет относиться к нему как-то по-особенному.

— Сколько бы Бёдвар Бъярки ни избивал меня, это ничего не изменит. Магистр войны заключил союз с темнейшими силами варпа, и с каждым днем скверна все глубже проникает в его сердце. Никто из сынов Императора не знает, почему изменил Хорус Луперкаль. Никто из них не желает знать.

Подойдя к Менкауре, женщина посмотрела ему прямо в глаза. Когда-то Парвати считала воинов XV легиона защитниками ее родного мира — героями, заслуживающими почета и хвалы как за ратное мастерство, так и за ученость.

— И почему же они не желают знать? — поинтересовалась Чайя.

— Боятся того, что могут изведать. — Адепт перевел взгляд на Диона. — Разве не этого вы страшитесь? Ну, что же пугает вас в действительности?

Рунный жрец снова ударил пленника так жестоко, что Парвати вздрогнула. Изо рта провидца брызнула кровь, полетели зубы. Волк упер ствол пистолета ниже подбородка Менкауры и надавил на спуск так, что для выстрела ему оставалось лишь слегка шевельнуть пальцем.

— Пойми, предатель, ты жив лишь по одной причине: Пром не видел того, что открылось мне. Он не представляет, какой малефикарум вы с вашим примархом высвободили на Просперо. Он еще не понимает, насколько ты опасен.

Провидец облизнул разбитые губы.