Алый Крик

Женщина обмякла и с последним вздохом прошептала:

– Нет, аргоси. Это я проклинаю тебя.

У меня устали руки и онемели пальцы. С трудом оттолкнувшись от мёртвой женщины, я поднялась на ноги. Взяв шпагу, я пронзила её насквозь, хотя она уже не подавала признаков жизни. Именно так ты и поступаешь, когда идёшь путём энрахо.

Я доплелась до двери, но не могла заставить себя выйти. Пустыня снаружи, несмотря даже на её жуткий красный песок – из-за чего этот регион получил название Рубиновой Реки – выглядела слишком чистой. Слишком… благопристойной. Казалось, что одни только мои шаги могут заразить эту землю ужасом, шевелящимся внутри меня.

– Поплачь, девочка, – сказала я себе голосом Энны и мудростью Энны. – Плач – это мощная часть арта фортезе, таланта стойкости. Со слезами мы отпускаем наши печали и возвращаем тело в равновесие, готовые к тому, что будет дальше. Аргоси, который не умеет плакать, рискует стать хрупким.

Как правило, Энна не отличалась такой мягкостью. Как бы ни была она красива – и снаружи, и внутри, – она никогда не казалась мне особо нежной или женственной. В отличие от Дюррала. Странно, да? Но вот так мне это виделось.

Однако сейчас, как и в большинстве случаев, Энна была права.

Последние дни я много плакала. Думаю, без этого я не смогла бы выжить. Между тем, на сей раз слёзы не хотели литься, поэтому я с безжалостной жестокой решимостью выдавила их из себя.

Я заставила себя кричать и рыдать, и натёрла глаза песком. Я начала говорить всякие вещи – ужасные вещи. Я вспоминала все тёмные уродливые мысли, которые когда-либо приходили мне в голову, и орала их вслух, во всю глотку. Думаю, можно сказать, что я позволила себе немного сойти с ума.

Наконец, когда всё это было сделано и внутри меня ничего не осталось, я вышла. Как раз в этот момент, в свете заходящего солнца, рубиновые пески расцвели передо мной, как поле сверкающих роз. Я упивалась этой красотой, хотя у нее был привкус яда. Но я напомнила себе, что никакого яда нет, и отправилась в путь – к следующему храму.

Он был худшим из всех.

Глава 41

Вестник

Тринадцать дней Странница дала нам, чтобы разыскать её на границе земель джен-теп. Здесь она либо выпустит чуму, специально созданную, чтобы с хирургической точностью ликвидировать народ магов, либо обрушит на мир заразу, которая грубо и жестоко уничтожит умы и души всех живых людей на континенте.

По пути Странница позаботилась, чтобы мы увидели признаки явного усовершенствования Алых Виршей.

В тринадцатом храме Рози оставила мне маленького мальчика – едва старше Бинто – привязанного к одной из скамеек. Ещё двенадцать детских трупов валялись на полу. Выживший мальчик плакал и спрашивал, почему ему нельзя пойти домой. В нём не было ничего, наводившего на мысль об Алом Крике – просто потерянная душа, умоляющая меня о помощи. На сей раз – никакой записки. Думаю, Рози верила, что моя арта превис способна распознать правду.

Мальчик был в путах, хотя у него явно недоставало сил, чтобы представлять хоть какую-то физическую угрозу. И он не стал выкрикивать Алые Вирши, как только увидел меня. Он просто сидел, привязанный к каменной скамье, и спрашивал, не отвезу ли я его домой, в деревню.

– Пожалуйста, мэм, – сказал он с неуклюжей вежливостью ребёнка. – Мои мама и папа не знают, где я. Я не видел их уже несколько дней. Та леди, она забрала меня, пока я спал, привезла сюда и…

– Тише-тише, – сказала я успокаивающе, насколько позволял мой хриплый голос. – Теперь всё в порядке.

Мальчик шмыгнул носом и посмотрел на меня.

– Вы не могли бы развязать меня, мэм? Пожалуйста. Я буду хорошо себя вести, честное слово. Я никогда в жизни никому не причинил вреда.

Я заставила себя подойти ближе, чем мне хотелось бы, и опустилась перед мальчиком на колени.

– Я тебе верю.

– Тогда вы меня развяжете? Мне нужно домой.

– Как тебя зовут? – спросила я.

На мгновение мальчик растерялся, словно я попросила его пересчитать все песчинки в пустыне.

– Я… я что-то не припоминаю, мэм.

– А как зовут твою маму?

– Лорида, мэм. Лорида Риверс. Она городской кузнец.

– А папа?

– Минзер Риверс, мэм. Он повар. Лучший в Семи Песках.

– У тебя есть братья или сёстры?

Мальчик кивнул.

– Дреман, Тьюлис – мы зовём её Тюльпанчик, в шутку, – и Кови. Она ещё совсем малышка.

– Красивые имена, – сказала я и взъерошила ему волосы. – Может, теперь припомнишь своё?

Он покачал головой.

– Старайся изо всех сил.

Мальчик так и сделал – он прищурился, нахмурил брови и закусил нижнюю губу.

– Я не помню. Мне больно, когда я об этом думаю. Вы не можете просто развязать меня?

– Через секунду, – ответила я. – Я хочу узнать твоё имя. Это важно.

Он разочарованно посмотрел на меня и сказал:

– Почему бы вам тогда не назвать своё?

– Меня зовут Фериус Пер… – Я осеклась. Если я хочу выяснить правду, нужно дать мальчику другой ответ. – Я Идущая Тропой Шипов и Роз.

Напряжение разом исчезло с испуганного лица мальчика, и он улыбнулся мне.