Алжирский пленник (Необыкновенные приключения испанского солдата Сервантеса, автора «Дон-Кихота»)

Несколько долгих минут ожидания, и полосу лунного света на воде прорезала вдали узкая, как птица, чёрная тень — лодка.

— Ложитесь на землю! Ничком! — умолял Сервантес, перебегая от одного к другому.

Не слушая, люди вбегали в воду навстречу лодке.

Луис де Гарсия, забыв обо всём, снова взбежал на верхушку холма, схватил факел и широкими кругами начал махать им над головой, точно приближая этим спасение.

И тут в игру вступила случайная фигура, которую не могли предугадать никакие расчёты.

Рыбак Абу-Талеб возвращался поздно ночью из Алжира домой, в своё селение. Он отстал от товарищей и перепрыгнул через ограду, чтобы пойти наискосок по самому берегу и срезать часть дороги. За оградой он увидел человека с факелом на пригорке, пятнадцать теней на берегу, красные огни в море, приближающуюся лодку…

«Ага, здесь заговор! Проклятые кафиры задумали бежать!» сообразил рыбак и пронзительным свистом позвал товарищей.

Полминуты спустя свистки летели уже по всему берегу, вдоль всей линии фортов передавалась тревога, и сторожевые суда из порта выходили наперерез чужому галеоту.

Лодка дрогнула и остановилась.

— Скорее! Скорее! — отчаянно замахали лодке пленники.

Лодка покачалась на воде, точно раздумывая, и повернула назад. Огонь на судне погас: на галеоте услыхали тревогу.

Обезумевшие пленники вбегали в воду и, едва держась на ногах от прибоя, махали руками и кричали вслед отходящему судну.

— Кабальерос, обратно! — кричал Сервантес. — Обратно в пещеру, иначе мы погибли!..

Он почти силой затолкал всех обратно в пещеру. Тревога быстро утихла, но судно уже успело уйти и больше не показывалось.

Пленники по одному опять выползали из пещеры и добирались до берега. Они надеялись: судно вернётся, не может не вернуться. Родриго или Виана, кто бы там ни был, не испугается двухминутной тревоги и найдёт случай снова показаться в виду берега.

Сервантес не мог удержать в подчинении своих пленников в эту ночь и только на рассвете собрал всех обратно в пещеру.

Он пересчитал их. Дорадора не было.

Темно. Факелы не горят, чтобы не отнимать воздуха у людей.

В темноте только сдерживаемое дыхание пленников и тяжкие стоны больных. И во всех углах блестящие, устремлённые на Мигеля глаза, ожидающие, вопросительные, угрожающие.

— Дон Мигель, у нас нет ни ломтя хлеба.

— Хлеб нам принесёт Дорадор, как всегда.

— Дон Мигель, мы ждём его вторые сутки. Он никогда так надолго не оставлял нас!

— Он скоро придёт.

— Серванти, позволь, я пойду поищу его.

— Не ходи, Исахар, тебя поймают. Лежи смирно и молчи, он скоро придёт.

Мигель уже сам не верил в то, что говорил. Дорадор пропал сейчас же после того, как увидел, что их попытка сорвалась. Как крыса, он бежал первый, почуяв гибель.

А может быть… Может быть, ещё хуже. Может быть, он поспешил, спасая свою шкуру, доложить обо всём паше, чтобы выгородить себя?

Кончились мучительные вторые сутки лежания в пещере. Смутное пятно света, падавшее из отверстия для входа, потемнело.

Наступала ночь.

Из дальнего угла, звякнув оружием, вышел молодой Луис де Гарсия.

Он выпрямился во весь рост и невольно согнулся, стукнувшись головой о земляной свод.

— Кабальерос! — громко сказал Луис де Гарсия. — Разве мы трусы, чтобы сидеть здесь и ждать, пока нас возьмут, как мышей в мышеловке? Или вы забыли, что мы — кастильцы, а не овцы? У нас есть оружие, — выйдем, попробуем выбраться из сада!

— Да, да, — повскакали все. — Мы пойдём, попробуем спастись отсюда. Чего нам ждать здесь?

Все разом наступали на Сервантеса.

— Ни один человек не пойдёт отсюда. Это гибель, — сказал Сервантес.

Опять тишина. Кто-то забылся. Кого-то лихорадило. Кто-то стонал во сне.

К концу ночи к Мигелю подполз Исахар.

— Ты слышишь, Серванти? — прошептал он.

Тишина ночи наполнялась чьими-то шагами, шорохами, слабым позвякиванием оружия.

— Я пойду погляжу, Серванти, — шептал мальчик.

— Не надо, Исахар, лежи смирно.

Пленники не шевелились. Спят, молчат или притворяются, что спят?..

Звуки множились. Шорохи приближались. Кольцо вооружённых людей смыкалось вокруг пещеры.

Вдруг резкий крик, плачущий голос прорезал тишину предрассветного часа.

— Это Хуан!.. Его пытают!.. Нас предали!.. — закричал де Гарсия.

— Нас предали! — повскакали все с мест. — Сейчас придут сюда!..

— Нас предали! Нас заманили! — подступали все к Сервантесу.

— Молчите! — сказал Мигель. — Не двигайтесь с места. Слушайте меня! Я собрал вас сюда, чтобы спасти. И я отвечу за неудачу. Вы все останетесь целы. Только слушайтесь меня. Говорите только правду: вы здесь ни при чём, вас заманили. Всё сделал я, уговорил я, подготовил я!

И, широко шагнув к выходу, Мигель рукой остановил бросившихся за ним и вышел из пещеры.

Двадцать четыре конных и больше сорока пеших янычар толпились в саду. В зеленоватом полумраке предрассветного часа сам ага-баши, офицер паши, в белой чалме с султаном, шёл, согнувшись, ко входу в пещеру.

Сервантес остановил офицера.

— Не ходи туда, ага. Там невинные люди. Я один виноват во всём. Я уговорил их, обманул, собрал в пещеру. Бери меня!

Ага-баши, чуть-чуть удивлённый, сделал движение рукой, и восемь янычар бросились на Мигеля.