Амазонки

Царица Годейра выслушала слова Атоссы, и сердце ее дрогнуло. Все, кто находился здесь, это было видно по их глазам, согласились с верховной жрицей. Даже Беата и та глядела на царицу с тревогой, она тоже боялась неведомых далеких земель. Никто из них не понимал, не поймут этого и простые воительницы, что прежняя жизнь, устои Фермоскиры – все это рухнуло вместе с крепостными стенами и возродить прошлое нельзя. Если даже эллины уйдут с берегов Фермодонта, то рабыни и все, кто сейчас пришел на эти земли, не пустят туда амазонок. Они ощутили забытый вкус свободы, почувствовали свою силу, они теперь не верят в непобедимость дочерей Фермоскиры. И возвращение на Фермодонт окончательно погубит племя амазонок. Говорить об этом Агнессе, Гелоне, а особенно Священной, бессмысленно.

Бакид заметил растерянность царицы и понял: настало время прервать этот разговор, потом начать его снова и вести по-другому. Рыбак уронил голову на грудь, взмахнул руками и со стоном свалился на лежанку. Годейра снова набросила на него влажную ткань, дала знак, чтобы все вышли, велела Беате приподнять старца и поднесла к губам ритон с вином.

Бакид сделал несколько глотков, открыл глаза.

– Я бы хотел поговорить с тобой наедине, – тихо сказал он царице.

– Говори. Это – Беата. Она со мной.

– Ты, я понял, не хочешь возвращаться домой? Так ли это? И почему?

– Там нас ждет гибель.

– Почему же они этого хотят?

– Была страшная ночь. Они обезумели, скованы страхом. Земля, куда ты зовешь нас, им неведома.

– А тебе?

– И мне тоже. Но если там нет эллинов… Больше нам некуда идти.

– Я слышал про вас многое. Но думал, что это просто сказки. Говорят, вы, амазонки, непобедимые воительницы?

– Если это так – мы не были бы здесь.

– Я не то хотел сказать. Говорят, если амазонка на коне – она непобедима?

– Это похоже на правду. Конь для амазонки – все: сила, богатство, друг.

– Если вы возвратитесь домой, будут ли у амазонок кони?

– Откуда? Наши лошади в чужих руках.

– Если ты хочешь, чтобы твои подданные пошли за тобой, скажи им – в скифских степях пасутся тысячные табуны лошадей, мои сородичи не знают им счета. Там приобрести коня легче, чем наконечник стрелы.

– Это действительно так? – Глаза царицы заблестели, оживилась и Беата.

– Я очень стар, чтобы лгать.

– Ты мудрец, и я верю тебе. Завтра мы соберем амазонок, и ты расскажешь им о своей родине. А теперь отдыхай.

– Море изменчиво, царица. Куда плыть, мы должны решить сегодня.

– Хорошо. Вечером.

К вечеру на флагманский корабль были созваны кибернеты двенадцати кораблей. Агнесса, Беата и Гелона были здесь с утра. О судьбе остальных судов амазонки не знали. Они или затонули, или унесены штормом за пределы видимости.

– Прежде чем говорить с кибернетами, Годейра зашла к Атоссе. Царица решилась на откровенный и резкий разговор. Царице нечего было терять – она верила, что возвращение на Фермодонт погубит амазонок. По лицу верховной жрицы она поняла, что Атосса больна по-настоящему. Приступ жара сменялся ознобом, щеки ее начали бледнеть, под глазами выступила резкая синева. Снова начала кровоточить рана. Агнесса укрывала мать хитонами и плащами.

– Я хочу говорить с тобой, Атосса, – сказала Годейра.

– Ты видишь, царица, она больна. Уходи! – резко крикнула Агнесса.

– Как ты смеешь?! – в глазах Годейры полыхнул гнев. – Еще слово – и я прикажу бросить тебя на корм рыбам!

– Она в беспамятстве, – уже мягче проговорила Агнесса.

– Не верю. Она все слышит, и я буду говорить.

Агнесса пожала плечами и отошла от матери. Глаза Атоссы по-прежнему были закрыты, сухие, посиневшие губы сжаты.

– Всякий раз, когда амазонки попадают в беду, ты, Атосса, залезаешь под овчины и отдаешь кормило власти в мои руки. А когда несчастия минуют нас, ты поднимаешь голову и начинаешь вредить. Да, это ты и твоя Агнесса загнали дочерей Фермоскиры на эти корабли, это вы надели на наши руки цепи. И сегодня, когда мы решаем, жить нам или умереть, ты вносишь в наши ряды раздор, ты зовешь воительниц на верную смерть. Только что собрались тысячные с других кораблей, и я не узнала их. Они стреножены страхом, они безумны. Все заветы великой богини выветрились из их голов. Ты всю жизнь внушала им, что амазонка не знает страха, не чувствует боли, а они, как овцы, жмутся в кучу, они плачут, как мужчины. Вместо того, чтобы напомнить им заветы Ипполиты, ты мешаешь мне сплотить их воедино, указать им верную цель, вдохновить их. И я не прошу тебя, я требую: не вставай на моем пути. Гибель рядом с нами, и я обещаю тебе: если ты скажешь хоть одно слово против меня, если твоя дочь хотя бы пальцем пошевелит, чтобы навредить нам, – я, не раздумывая, прикажу выбросить вас за борт. И видит бог, я сделаю это…

– Ты напрасно бранишься, Годейра, – Атосса эти слова скорее прошептала, чем проговорила. – Делай как знаешь, я не буду тебе перечить. Веди нас в степи… Я уже думала об этом… В степях много травы… и, наверно, много лошадей. Обо мне забудь… я не жилица… А теперь уходи, мне тяжело говорить…