Амазонки

Спустя время в городе стало известно, что рыбачки острова, на котором появилась родовитая пленница, стали ловить много рыбы. Гораздо больше, чем раньше. Антогора велела поощрить рабынь, выдавать им в пищу больше рыбы.

– А ты подумала, почему увеличились уловы вдвое? – спросила Атосса.

– Не вдвое, а вчетверо. Я полагаю, что эта Чокея – волшебница.

– А может, оттого, что она дочь царя фарнаков? Я слышала, что фарнаки лучшие рыбаки на всем побережье понта. Она знает тайны рыболовства и передала их рыбачкам.

– И ты думаешь…

– Я думаю, что ей надо дать свободу.

– Отпустить?!

– Зачем же. Пусть ездит по всем рыбачьим поселкам и учит, как лучше ловить рыбу. Мы сами этим никогда не занимались.

– Не убежит?

– Поймаем, если что…

– А если она начнет учить рабынь не рыбной ловле, а бунту?

– Гоплитки твои на что? Пусть следят.

– Не верю я ей.

За эти два года Чокея побывала во всех рыбацких селениях, да и не только в рыбацких. Ей дали коня, лодку, и она могла посещать любое место, где есть рабыни. Чокея стала думать, что ей поверили. За нею не следили, часто отпускали одну без охраны в дальние поездки. Настало время вершить задуманное. Она начала с того, что в каждом селении нашла верную женщину, через которую можно было узнавать все, что там происходит…

…В один из осенних вечеров царица Годейра встретила Антогору во время моления. Она отвела ее в левый притвор храма, сказала:

– Я слышала, у тебя есть рабыня, которая прибрала к своим рукам все устье, а тебя завалила рыбой?

– Рыбачки и должны ловить рыбу.

– Но она не ловит рыбу, а ездит по всему устью и учит…

– Твоя правда. Шляется она повсюду, бездельничает. Возомнила, что выше хозяйки. Думаю послать ее на каменоломни.

– А мои рыбачки кормят меня рыбой скудно. Может, она моих научит? Продай ее мне. Я не поскуплюсь.

– Бери хоть завтра же.

После моленья Антогора зашла к сестре.

– Я была права тогда. С устья доносят, что Чокея мутит рыбачек.

– Так убей ее. Она свое дело сделала.

– А может, продать царице? Она просила.

– Продай. Пусть у басилевсы прибавится хлопот.

На новом месте жизнь Чокеи не изменилась. Она так же ходила с рыбачками на лов, ездила по всем селениям рабынь – их жизнь во владениях царицы была не легче. Однажды гоплитка ударила Чокею по лицу плеткой. Багряный шрам увидела приехавшая в селение Годейра, Она велела наказать гоплитку, а охране сказала:

– Передайте всем: Чокея, несмотря на то, что в плену, – дочь царя. Всегда помните это.

А через месяц Чокею посадили в крытую повозку и повезли. Ночью, тайно, чтоб к утру привезти обратно.

Распростерла над Фермоскирой свои влажные крылья зимняя ночь. Пустынны улицы города, третьи сутки моросит дождь. Укрылась под сводами ворот стража крепостных стен, по берегам Фермодонта медленно движутся редкие конные разъезды. Темны окна домов, и только изредка тишину улиц нарушают мерные шаги сторожевых гоплиток.

Но вот показалась – на площади крытая повозка, прогрохотала по камням мостовой, свернула в одну из улиц. Объехала кругом дворец царицы Годейры, остановилась у калитки сада.

Служанка ввела Чокею в калитку дворцового сада, с предосторожностями они пробрались в комнату при конюшне. Здесь Чокея осталась одна. Встречи с царицей она ждала с волнением. Трудно было предугадать, зачем ее привели сюда. «Может быть, царица узнала о заговоре и решила убрать смутьянку с побережья? Но для этого не нужно было делать ее гоплиткой и звать во дворец. Можно просто убить. Видимо, она для чего-то нужна Царице. Но для чего?»

Наконец, Чокею повели. Темным коридором, почти на ощупь, они прошли к башне, долго поднимались по винтовой лестнице. Чокея представляла себе царицу величественной и суровой. Служанка открыла дверь и ввела Чокею в круглую комнату с бойницами. Царица Годейра сидела в черном дубовом кресле и выглядела совсем молодой и обыкновенной. Густые черные волосы рассыпаны на голые плечи, голубой хитон скреплен на плече застежкой так, что закрывает только правую часть груди, оставляя обнаженной обе руки. Глаза у царицы большие и красивые, брови вразлет, губы сжаты. У ног Годейры, перед жаровней, склонилась служанка. Она подкладывает на бронзовую решетку угли. Огонь разгорается с легким шумом, освещая лицо царицы снизу. Легкий дымок вьется над жаровней и уходит в узкие щели бойниц.

Годейра долго молча разглядывала Чокею, потом махнула рукой, чтобы служанка вышла.

– Ты знаешь, зачем я позвала тебя сюда?

– Не знаю, Великая.

– Отныне ты будешь служить мне. Завтра тебя переведут в дом Лоты, и ты будешь ее возчицей.

– Все в твоей воле, Великая. Но я не знаю, чем я заслужила…

– Боги подсказали мне это решение. Дочь вождя племени фарнаков не должна быть рабыней.

– Я всю жизнь буду благодарить богов, внушивших тебе эту веру. Но смогу ли я…

– Сможешь. Говорят, что рыбачки плохо слушают моих наместниц. Это правда?

– Море приучило рыбачек быть смелыми.

– Но тебя они слушают беспрекословно. Почему?

– Я всегда желала им добра. Теперь, мне кажется, они перестанут верить…