Амелия

– Да найдется ли такой человек, – вскричал доктор Гаррисон, – который после всего того, что капитан нам здесь рассказал, осмелится утверждать, что пристав вел себя, как положено, а если бы даже так оно и было, следует ли его награждать за то, что он ведет себя, как подобает человеку и христианину? Остается лишь пожалеть о том, что вместо обычая подкармливать их за счет кармана бедняков и обездоленных (если только они не позволяют себе чрезмерно грубого обращения), не существует закона и судебной практики, сурово наказывающего их, когда они себе это позволяют. Что до настоящего случая, я не только против того, чтобы поощрять пристава подачками, но даже считаю, что если существует какой-либо способ наказать его за грубость, то буду от души рад возможности прибегнуть к нему: ведь поведение тех, кто является одним из неизбежных общественных зол, требует особенно строгого надзора. Служебные обязанности этих людей распространяются большей частью на тех несчастных, которые сами не могут за себя постоять; а между тем выполнять эти обязанности чаще всего берутся наихудшие из людей.

Приставу не оставалось теперь ничего другого, как удалиться, что он и сделал, бормоча, что в другой раз он будет лучше знать, как ему поступить, а вскоре после этого Бут со своими друзьями покинули его дом; следует лишь добавить, что при выходе их поджидал знакомец Бута – сочинитель, который, отведя доктора Гаррисона в сторонку, сунул ему в руку расписку в получении денег, которую доктор тотчас возвратил ему, сказав, что не имеет привычки подписываться, не зная ни содержания книги, ни автора; однако если джентльмен соблаговолит прийти к нему домой, он охотно по мере сил окажет содействие его таланту.

Сочинитель тут же записал имя священника, его адрес и отвесил ему так много поклонов, как если бы ему удалось выудить полгинеи, за которою он охотился.

А мистер Бут тем временем попрощался с арестантом-философом и ушел вместе со своими друзьями.

Книга девятая

Глава 1, в которой повествование возвращается вспять

Прежде чем продолжить наш рассказ мы считаем уместным возвратиться немного назад, дабы объяснить недавнее поведение доктора Гаррисона; каким бы непоследовательным оно не казалось, его, если глубже вникнуть в причины, вполне можно согласовать со всеми правилами совершеннейшего благоразумия, равно как и высшей добродетели.

Мы уже видели, в каком свете поведение Бута было представлено священнику во время его пребывания за границей. Разумеется отзывы о капитане, поступавшие как от викария, так и от жившего по соседству с Бутом джентльмена, были куда более резкими и неблагоприятными, нежели доктор Гаррисон счел необходимым изложить в письме самому обвиняемому. Однако его оценка поведения Бута явствовала из этого письма со всей очевидностью. Тем не менее, он решил все же повременить с приговором до своего возвращения в Англию и, хотя порицал Бута, все же не хотел осудить его, не удостоверясь во всем своими глазами.

По возвращении в свой приход, пастор убедился, что многие свидетели подтверждали обвинения, звучавшие в письмах к нему за границу; самой суровой была жена викария, прежняя приятельница Амелии, даже и теперь прикидывавшаяся ее подругой. Всякий раз она начинала с одного и того же предисловия: «Мне очень грустно об этом говорить, но меня побуждает к тому дружеский долг; вас следует поставить в известность обо всем для их собственной же пользы». И не было случая, чтобы после такого вступления она удержалась от какой-нибудь отвратительной клеветы и злобных нападок.

Неудача, постигшая Бута в деревне, была в значительной мере следствием невезения (хотя, возможно, также в некоторой степени и неблагоразумия), однако связанные с ней подробности были представлены доктору в чрезвычайно недоброжелательном свете; кроме того, по всей округе по адресу Бута распространялись грубые и возмутительные небылицы, которые просто-напросто измышлялись его врагами и местом действия которых, поскольку Бут покинул эти места, служил Лондон.

Наслушавшись всяческой клеветы, доктор приехал в Лондон, будучи уже достаточно предубежден против Бута и, узнав адрес Бута, отправился к нему с визитом. Таким образом, неизвестный, посетивший квартиру Бута в то время как сам он гулял с Амелией в Парке, был, разумеется, не кто иной, как доктор Гаррисон, и именно по поводу его визита, как читателю, возможно, угодно будет припомнить, строилось столько странных и самых неожиданных предположений.

Здесь священник увидел маленькие золотые часы и все те милые безделушки, которые были подарены детям щедрым милордом и которые, как он заключил из ответов невежественной и недалекой девочки-служанки, были, без сомнения, куплены на днях Амелией.