Америка: каким мир был бы без нее?

Токвиль обнаружил тот же самый дух активного участия и в том, что касалось демократии — люди действительно были увлечены. При этом их участие было наиболее активным и эффективным на местном уровне. Это — дух городского собрания в Новой Англии. Демократия здесь работает очень хорошо, ведь люди знают свои собственные проблемы и пути их наилучшего решения. Относительно федерального правительства Токвиль придерживается иного мнения. Он называет его «огромной охраняющей силой», которая хочет контролировать людей, обещая «заботиться об их интересах и судьбе». Власть государства может поначалу казаться мягкой, но постепенно может усиливаться, пока не станет «абсолютной». Ее обещания иллюзорны: «Она была бы подобна власти родителя, если бы ее целью было готовить человека к роли взрослого. На самом же деле она желает держать людей в состоянии вечного детства

». Поэтому самонадеянное федеральное правительство становится как бы кормильцем и властителем счастья американцев, но в реальности «…избавляет их от необходимости думать и от всех тягот жизни».[18]

Мишель Фуко впервые приехал в Америку в середине 1970-х гг., после того, как сделал головокружительную карьеру во Франции. Он посещал престижную парижскую «Высшую нормальную школу», где получал хорошие оценки. Однако здесь же совершил попытку самоубийства из-за депрессии, вызванной латентной гомосексуальностью. На протяжении всей своей жизни Фуко, казалось, испытывал желание умереть. В работе «Страсти Мишеля Фуко» его биограф Джеймс Миллер сообщает, что у Фуко были фантазии быть мучеником — не ради Бога, но ради «лирической сущности человека, его невидимой истины, его очевидной тайны». Фуко также говорил: «Именно в смерти индивид оказывается один на один с самим собой. Поторопим же час, когда смерть позволит нам заново соединиться с нашими “Я”»

.[19]

В других странах те, кто всерьез верят в такие вещи, получают психиатрическую помощь, но во Франции их считают философами.

В начале 1950-х гг. Фуко вступил в Коммунистическую партию, но вскоре, когда Хрущев публично разоблачил преступления Сталина, оставил ее. Затем Фуко преподавал в Тунисе, где жил в комнате со своим гомосексуальным партнером Даниэлем Дефером. Вернувшись в 1968 г. в Парижский университет, Фуко превратил философский факультет в центр радикального левого движения. Когда он доказал, что может быть радикальнее самих радикалов, сразу же заслужил честь стать профессором престижного «Коллеж де Франс». Если Токвиль прибыл в Америку молодым и не имеющим никакой репутации, то Фуко приехал туда будучи самым влиятельным европейским интеллектуалом. Этого статуса он достиг после смерти Жан-Поль Сартра.

Фуко несколько раз преподавал в Беркли. Впервые — в 1975 г., затем в 1979 г., потом еще в 1980 г. и снова в 1983 г. Все это время он жил в Сан-Франциско и регулярно навещал соседние районы, где проживали геи. В конце концов, он заболел СПИДом, и как раз тогда я с ним познакомился. Фуко пришел читать лекцию в Дартмутском колледже, когда я там был не только студентом, но и работал в пресс-офисе. Я сопровождал Фуко по кампусу на его мероприятиях. Он был погружен в депрессию. У него был отвратительно презрительный смех, в котором звучало как отчаянье, так и чувство собственного превосходства. Он прочел лекцию тихим монотонным голосом, читая с листа. Когда лекция закончилась, я даже не мог вспомнить, о чем он вообще говорил. Один из моих друзей нелюбезно заметил: «Он философ того типа, который приносит всякой ерунде дурную славу». Теперь я понимаю, почему Фуко казался таким хрупким, а его голос был таким тихим: он вскоре умер от СПИДа.

Фуко провел в Америке больше Токвиля, но не написал ничего значительного или интересного о ней. Возможно, причина этого была в якобы скучности и вульгарности Америки. Он был не первым современным французом, испытывающим такие чувства. Но на самом деле причина лежала глубже. Если прочесть труды Фуко, можно увидеть, что, по его представлениям, Америка была иллюстрацией максимальной репрессивности в современной западной цивилизации.