Америка — справа и слева

Однажды почтальон принес в корпункт долгоиграющую пластинку в изящном картонном переплете, на котором были изображены синеющие вдали горы и цепочкой устремленные к ним крытые фургоны переселенцев. Вашингтонец поставил пластинку на диск проигрывателя и приготовился послушать старинные американские народные песни о Диком Западе, о бедняге ковбое, у которого заболел конь, о матери-старушке, что напрасно ждет домой своего непутевого сына... Вместо этого могучий бас провозгласил нараспев: «Помолимся, братья и сестры во Христе...»

Подобные пластинки приходят теперь довольно часто. Соседи Вашингтонца с удивлением прислушиваются к религиозным гимнам, то и дело торжественно звучащим в корреспондентском пункте «Правды». Человеку непосвященному может показаться, что здесь оборудована баптистская молельня, функционирующая семь дней в неделю.

Откликнулись и другие герои наших репортажей. Смертельно обиделся на «Правду» руководитель вашингтонского Центра для иностранных корреспондентов мистер Роберт Бауэр, хотя обижаться ему было совсем не за что. Если бы он мог читать по-русски, он бы сам в этом убедился. Мы подозреваем, что ему тоже «по ошибке» неправильно перевели то место из репортажей, где говорится о нем. Но как бы там ни было, мистер Бауэр даже слышать теперь не хочет о Вашингтонце, в сердцах вычеркнул его фамилию из всех списков иностранных корреспондентов в столице Соединенных Штатов и не присылает ему больше приглашений на пресс-конференции, ни брошюрок, ни бюллетеней, которые Центр выпускает в огромном количестве.

Позвонила из Таоса мадам Александра Фешина. Читатель помнит, что мы нашли ее больную, со сломанной ногой. — Сейчас она чувствует себя хорошо.

Прислал письмо Гарри, студент Джорджтаунского университета. Тот самый, который однажды где-то в Вирджинии попросился к нам в машину, и мы подбросили его до Вашингтона. «В дороге мы беседовали с Вами об американской молодежи, — писал Гарри в своем письме. — Вы просили меня нарисовать портрет молодого американца. Теперь этот портрет уже почти закончен. Его нарисовала сама жизнь. Он написан кровью крестьян из деревни Сонгми, во Вьетнаме, кровью студентов университетов Кента и Джексона».

Это письмо пришло вскоре после вторжения американских войск в Камбоджу.

В первый день нашего путешествия по Америке дорога № 80 провела нас в пяти километрах от маленького и тихого университетского городка Кент. Мы не могли туда заехать: Кент находится в закрытом для советских журналистов районе. В конце поездки мы побывали в Джексоне. Жесткие сроки командировки удержали нас QT соблазна зайти в тамошний университет. Да и тишина нас обманула. Погруженный в истому «индейского лета» Джексон казался сонным. Могли ли мы тогда знать, что через полгода названия «Кент» и «Джексон» замелькают на страницах газет всего мира!

У американских журналистов есть профессиональное выражение: «На кухне что-то варится!» Это означает, что следует ожидать каких-то важных новостей или событий. В конце апреля семидесятого года вашингтонские журналисты заметили, что варится что-то не где-нибудь, а на кухне Белого дома. Президент Никсон неожиданно прервал свой отдых и, прилетев в Вашингтон, немедленно созвал совещание своих главных советников. Бдительные репортеры, дежурившие, несмотря на ночь, у ворот Белого дома, насчитали у подъезда семь «кадиллаков», принадлежащих Пентагону.

На следующее утро в Белом доме состоялось заседание Совета национальной безопасности. Вечером еще одно. Репортеры заметили, что портфели некоторых военных, приехавших на прием к президенту, были прищелкнуты цепью к запястью: так в США перевозят наиболее секретные документы.

Политические обозреватели гадали: Лаос? Ближний Восток? Северный Вьетнам? Куда?

Утром 30 апреля Вашингтонец и еще два иностранных журналиста ожидали сенатора Фулбрайта на ступеньках Капитолия. Мы хотели спросить у него, что же в конце концов «варится на кухне».

В знакомом клетчатом пиджаке и черных очках, сенатор не спеша пересекал огромную зеленую лужайку от библиотеки конгресса. Мы уже собирались было поздороваться с ним, как между нами и сенатором очутился известный в столице репортер, прикомандированный к конгрессу.

— Сенатор, что вы скажете о вторжении в Камбоджу? — выпалил он, едва переводя дыхание.

— Что вы имеете в виду? — насторожился сенатор.

Репортер извлек из кармана кусок телетайпной ленты и скороговоркой прочитал сообщение из Сайгона о том, что американские и южновьетнамские войска при поддержке авиации пересекли камбоджийскую границу.

Не поверив, по-видимому, услышанному, Фулбрайт выхватил бумагу из рук репортера, сдвинул очки и впился в строчки. Он был потрясен, в этом не было сомнения. Оказывается, даже он, председатель сенатской комиссии по иностранным делам, не знал, зачем целую неделю подряд президент вызывал к себе генералов из Пентагона.

— Безумие! — растерянно и горько произнес он. — Политическое безумие!