Американец

Палмер покорно проглотил таблетки, запил их водой. Вернул ей бокал. Признательно улыбнулся.

— Примите мои извинения, мисс Грегорис. Наверное, я просто недооценил силу вина.

— Или, может быть, разницу в часовых поясах? — тактично помогла она ему.

Палмер благодарно кивнул за вполне респектабельное оправдание.

— А что, совсем неплохая мысль. — Он бесцельно огляделся, думая, накинуть ли ему на себя простыню, надеть рубашку или сделать что-нибудь еще. И дело было совсем не в том, что ему было стыдно сидеть в трусах. Нет, скорее, требовалось как-то прояснить свои ощущения.

— Это сон. Ужасный сон разума, — пробормотал он.

— Даже так? — Она присела на краешек кровати. Рядом с ним, но не вплотную, а чуть поодаль. — Простите, пожалуйста.

Он повернул голову — вроде бы ничего особенного: красивое, почти кукольное личико с широко раскрытыми глазами, но… в них виделось понимание! Затем она вдруг снова захихикала, и облик как бы испарился. Палмер понял, что она до сих пор немного пьяна.

— Значит, все это время вы там, внизу ждали, пока я протрезвею?

Она медленно покачала головой. Кудряшки разлетелись в стороны, на секунду открывая ее необычно высокий и чистый лоб. И показывая истинное лицо Грегорис — лицо настоящей интеллектуалки! Именно кудряшки, причем наверняка сделанные намеренно, скрывали это, придавая ей кукольный вид.

— Скажите, у вас всегда были кудряшки? — неожиданно для самого себя спросил он.

Элеонора снова покачала головой. Молча. Последовала долгая пауза. Затем она подчеркнуто эффектным движением правой руки убрала пряди со лба и закрепила в копне волос. Впечатление было поразительным…

— Интересно, скольким счастливцам удавалось увидеть вас вот такой, настоящей? — искренне спросил Палмер.

— Немногим. Очень немногим.

— Значит, я удостоился чести?

— Вы так считаете?

В комнате вдруг возникла странная атмосфера. Какой-то интимности. Впечатление такое, будто сидевшая рядом с ним мисс Грегорис тоже была раздетой. Палмер протянул руку, заботливо убрал с ее высокого чистого лба случайно вернувшийся туда завиток. Она перехватила его руку, повернула ее ладонью вверх, внимательно в нее вгляделась.

— Вы что, умеете читать по ладони?

— Представьте себе, умею. — Ее глаза слегка прищурились. — Ваша, например, говорит, что в вас два человека.

— На ней что, так и написано? На самом деле?

Она кивнула, слегка усмехнувшись.

— Увы. Два человека с вашим именем и вашим телом.

— А там случайно не написано, привыкну ли я к белому вину? Чтобы без таких мучительных последствий.

— Да, один из вас привыкнет. Другой никогда.

— Что ж, впечатляет.

Элеонора снова кивнула.

— Само собой разумеется. Иного и быть не могло. — Она медленно поднесла его ладонь к своему чувственному рту и… совершенно неожиданно поцеловала ее. Кончик ее влажного языка сначала на секунду задержался, а потом заскользил по линии его жизни. Как будто слизывая какую-то жидкость, жидкость вечности. Которая была раньше и всегда. Это вызвало у Палмера необычайное возбуждение…

Она бросила на него быстрый взгляд, по-прежнему не отрывая губ от его ладони. Ее широко раскрытые глаза, казалось, вот-вот его проглотят. Всего, целиком и полностью! Затем, продолжая держать его руку, она встала, медленно приблизилась к нему. Практически вплотную… Он обвил ее бедра руками, притянул к себе, уткнулся лицом в живот, одновременно не отрывая взгляда от ее потрясающе красивых длинных ног. И складок платья, неожиданно оказавшегося на полу. Его руки медленно поднялись вверх, чтобы расстегнуть лифчик.

В комнате воцарилась напряженная тишина. И при этом какое-то благостное чувство умиротворения. Голова уже не болела, на душе было спокойно, оставалось только одно желание — обладать, обладать Элеонорой! Войти в нее, навсегда слиться с ее нежной, шелковистой кожей, прижаться к двум белым холмам, казавшимися нереально огромными на фоне ее изящного загорелого тела.

Часы на башне городской ратуши пробили полночь. Палмер и его спутница были уже в постели, разогревая себя долгими поцелуями и страстными ласками. В полутьме комнаты ее смуглая кожа мерцала, светилась, как бы завораживала, манила к себе. От шикарных округлых грудей до маленького лобка. Нет, это было чем-то нереальным, чем-то, что трудно себе представить! Кто она? Девушка его мечты?

— Не отвлекайся, — донесся до него ее голос.

Он молча усмехнулся и тут же почувствовал, как она скользит по нему вниз, одновременно целуя и призывающе покусывая все, что попадалось на ее пути. Затем медленно, в каком-то смысле даже торжественно оседлала его, спиной к нему, и приступила к делу.