Американская готика

Оказавшись снаружи, Кирби вновь отправился на главный двор, держась в тени кустов. Он хотел осмотреться. Тут как раз облака разошлись, и вышла полная луна. На фоне темного неба она больше всего напоминала серебряный череп. Липкий туман исчез, но ночь все еще «правила бал». Вдруг он заметил, фигуру — тень, движущуюся в тени деревьев. Бестелесной тенью скользнул Кирби в сторону дома, а потом, сжав пистолет, стал ждать.

Вначале он услышал шаги босого человека, а потом чье-то тяжелое дыхание. Вторая фигура выскользнула из кустов у стены и направилась к дому, не украдкой, как первая, а открыто, но в отчаянной спешке. Когда она оказалась возле кустов, где скрывалась первая фигура, та появилась без предупреждения, прыгнула на спину первой, придавив ту к земле. Они начали бороться, сплетясь в клубок, и Кирби, решив, что пора перестать быть сторонним наблюдателем, выскочил из укрытия, подскочил к дерущимся. Луч фонарика высветил борющуюся парочку. Один из них, тот на которого напали, был белым. Другой — настоящее порождение кошмара — был темнокожим, голым, если не считать набедренной повязки, тюрбана и ужасного символа, начертанного алой краской на его смуглом лбу. Его глаза горели красным, как у дикой кошки, а длинные жирные волосы разметались по могучим плечам. Его сильные руки сжимали шелковый шнурок, сдавливающий горло белого человека. Шнурок глубоко впился в плоть. Белый человек тщетно вцепился в нападавшего. Лицо у него уже стало пурпурным. Кирби обрушил дуло своего пистолета на череп индуса, и тот рухнул бездыханным. Его жертва, шатаясь, поднялась на ноги, сорвав шнурок с горла и пытаясь отдышаться.

Однако через мгновение выходец с Востока снова был на ногах. Очевидно, толстый тюрбан принял на себя большую часть удара. Схватившись рукой за пояс, индус выхватил нож, и прежде чем Кирби смог что-то предпринять, клинок молнией сверкнул в лунном свете, к небу ударил фонтан черной крови.

Кирби выстрелил в полуголого душителя, и тот аж взвыл. Потом он развернулся, прыгнул в кусты, и листва поглотила его. Он исчез без следа, словно его тут никогда и не было. Кирби выругался, встряхнув головой… Был ли этот полуголый негодяй реальностью, или это — плод воображения, порождение теней, иллюзия, порожденная напряжением нервной системы? Он и в самом деле растаял, словно призрак. Однако перед Кирби было реальное доказательство того, что полуголый человек не был привидением. У ног, задыхаясь от боли, лежала жертва полуголого убийцы, а под ним по траве растекалась темная лужа крови. И рядом с ним валялось оружие убийцы — длинный нож в восточном стиле с загнутым клинком. И кровь темнела на холодной стали!

Глава 4. Нефритовая шкатулка

Присев, Кирби положил голову раненого себе на бедро, пытаясь остановить кровь. Фамум — а это не мог быть кто-то кроме него, — умирал. С каждым вздохом темная кровь выплескивалась из ужасной раны на груди незнакомца, прямо под сердцем. Кирби сорвал рубашку, чтобы открыть рану и остановить кровотечение, но камердинер остановил его. Он вцепился в лацканы пиджака Кирби. Его сухие губы шевелились, он начал что-то шептать:

— Я слышал, как они говорили, пока тащили меня… Кхемса… старый дом Уорбертона, — задыхаясь, бормотал Фамум. Но в том, что он говорил, для Кирби никакого смысла не было.

— Успокойся, старина, — проворчал Кирби, но умирающий словно и не слышал его.

— Мне уже ничем не поможешь, — шептал Фамум. — Шкатулка… Нефритовая шкатулка… они не остановятся ни перед чем, чтобы вернуть её…

— Что в шкатулке? — гнул свое Кирби. Лицо умирающего скривилось от ужаса.

— Алые слезы, — спокойно ответил Фамум, а потом мертвым замер на руках детектива.

Ирландец помрачнел, поджав губы. Не первый раз человек умирал у него на руках. Всякий раз это была отвратительная насильственная смерть. И всякий раз это было отвратительно. Поднявшись на ноги, Кирби взвалил тело себе на плечо. Вернувшись в дом через заднюю дверь, он захлопнул её за собой и заблокировал, прежде чем отправиться назад в гостиную. Корвелл сидел в кресле, потягивая бренди из стакана. Его племянница хлопотала над ним. Когда Кирби вошел, они оба с удивлением уставились на детектива и его ужасную ношу.

— Фамум! — воскликнул Корвелл, потрясенный до глубины души. Сбросив свою ношу на диван, Кирби кратко рассказал о случившемся, а потом, замолчав, внимательно уставился на хозяина дома. — Послушайте, — наконец продолжил он, — до сих пор я шарю во тьме, как слепой… Только что на моих глазах убили человека. Это дело полиции…

И тут Корвелл поднял дрожащую руку.

— Никакой полиции, — с трудом выдохнул он. — Нельзя, чтобы все, тут происходящее, стало достоянием общественности.

— У нас уже два трупа, — проворчал Кирби, изо всех сил стараясь сдержать гнев. — Если нам не помогут, то следующим может оказаться любой из нас. Я не могу бороться, если не понимаю, что тут к чему… И я хочу знать, ради чего это все. Будь я проклят, если я позволю перерезать себе горло, даже не понимая, чего ради!

И тут к нему присоединилась Глория Корвелл.