Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX-XX столетий. Книга VII

Однако не всё это было так однозначно и просто. Погибшая девочка однозначно попадала в диапазон приемлемости Гаскинса, который никогда не стеснялся признаваться в том, что любит «малолеток», о чём он даже брякнул как-то раз в суде. Общая модель действий преступника буквально «один в один» напоминала то криминальное поведение, которое на протяжении многих лет устойчиво демонстрировал Гаскинс — похищение жертвы с помощью автомобиля, вывоз в уединённое (защищённое) место, пытка и обязательное анальное изнасилование, последующая транспортировка в лесную (болотистую) область, умерщвление и сокрытие тела. Умерщвление Маргарет Каттино было осуществлено посредством удушения удавкой, а Гаскинс предпочитал свои жертвы именно душить (пистолет он пускал в ход против заведомо более сильной жертвы, как правило, мужчины, либо в тех случаях, когда убивал нескольких человек). С погибшей девочки были сняты путы, посредством которой она обездвиживалась, и тут мы тоже видим полное совпадение с присущей Гаскинсу манерой постмортального манипулирования — он снимал с рук своих жертв наручники и верёвки, в которых нуждался вплоть до момента умерщвления. Перечень можно продолжить — на самом деле таких совпадений довольно много. Трудно представить, чтобы в такой тихой и малонаселённой части «одноэтажной Америки», каковой была Южная Каролина в 1970 г., орудовали сразу несколько серийных убийц со столь схожей манерой криминального поведения. Тогда население штата не достигало и миллиона человек. Даже сейчас, когда многоэпизодная («серийная») преступность стала не только бичом США, но и своего рода брендом Голливуда и всей североамериканской масс-культуры, осреднённое число серийных убийц колеблется около величины один на пять миллионов жителей. И ныне, даже спустя многие десятилетия, трудно представить, чтобы в Южной Каролине одновременно выходили на «охоту» сразу «два Дональда Гаскинса». Тем более это кажется невероятным в реалиях того времени.

Но почему же тогда признание Дональда Гаскинса содержало столько противоречий и повторяло неточности, допущенные в газетных публикациях? Если Гаскинс не убивал "Пегги" Каттино, то для чего сознавался в этом? Если всё же девочку убил он, то почему не рассказал, как это было проделано на самом деле? Ведь Дональд рисковал срывом соглашения, заключённого с Министерством юстиции штата, а более серьёзной проблемы для него в то время просто не существовало…

Безумное и нелогичное поведение преступника на самом деле не столь безумно и нелогично, как может показаться на первый взгляд. Гаскинс был актёр и притворщик, наделённый своеобразным чувством юмора и немалым интеллектом, хотя и получивший самое поверхностное образование. Ему нравилось шокировать слушателей и следить за их реакцией, причём в одну минуту он умудрялся побывать и зловещим маньяком, и добродушным дедушкой. Известны воспоминания адвоката, присутствовавшего при признании Гаскинсом своей вины в убийстве Каттино. После того, как представители прокуратуры покинули комнату, и Дональд остался наедине со своими поверенными, он легкомысленно уселся на стол, оглядел их мрачные лица и непринуждённо высказался примерно так: "Чего носы повесили? Вы же не думаете, что я это сделал на самом деле?" И моментально разрядил гнетущую обстановку. Он развлекался, постоянно манипулируя настроением и поведением окружающих, хотя это кажется почти невозможным в его случае. Тем не менее у него это неплохо получалось — Гаскинс был прирождённый манипулятор людьми.

Он признался в убийстве «Пэгги» Каттино потому, что этого от него требовала договорённость с Министерством юстиции штата. Если Гаскинс на самом деле совершил это преступление и попытался бы скрыть его, то такая попытка грозила ему отзывом договорённости и окончательным, уже без всяких оговорок, смертным приговором. Понятно, что в таком случае все предшествующие признания теряли всякий смысл — глупо было сознаться почти что в сотне преступлений, а под конец оказаться пойманным на сокрытии одного-единственного убийства. Это логично. Кроме того, признание собственного участия в громком, сенсационном похищении никак не понижало статус Гаскинса в криминальной среде, скорее, напротив, при всеобщей склонности уголовников к анархизму и ненависти к власть предержащим преступление против семьи сенатора добавляло ему авторитет. Это даже в какой-то степени оправдывало то, что Дональд совершил похищение ребёнка… Так что у Гаскинса имелись резоны сознаться в содеянном.