Прислушайтесь, пока не поздно. Встряхнитесь. Протрите очки, поправьте слуховой аппарат. Подтяните гульфик на бриджах (чтоб счастье шло) и ждите. Ждите! Вот он – звук далекого выстрела, звон разбитого стекла, взлет потревоженных птиц. Еще кусты шевелятся. Что-то продолжает происходить буквально, пока доверчивые посетители, (они же – случайные свидетели) бездумно разгуливают, не желая ничего замечать. Кто откроет их доверчивые глаза?
Я не преувеличиваю, здесь только факты. Не нужно сильно напрягаться (ланч не скоро, а силы понадобятся!), но и расслабляться не следует. Слушайте, слушайте! Негодяй рядом, затаился и ждет. Сейчас важно себя не выдать. Язык можно не показывать, но молнию на брюках нужно проверить. Что там? Нагнешься, будто невзначай, и обнаружишь тот самый обрывок письма с мрачной угрозой, пузырек с остатками мутной жидкости, кулак, торчащий сквозь прошлогоднюю листву. Кулак – особенно, с зажатой пуговицей от охотничьего костюма. Остается выяснить, кто вернулся из леса, кто закатал окровавленные манжеты, и можно посылать мальчишку в Скотланд ярд. За фунт он возьмется. Крестьянский ребенок. Аристократы не умеют, как следует, прятать улики, хорошие манеры не позволяют. Тем лучше для нас, людей попроще (надеюсь, вы не обиделись). Пока крестьяне стригут овец, а пролетарии сбиваются в профсоюз, бароны и герцоги крутят часовую стрелку, готовя себе фальшивое алиби, и занимаются кровосмешением на полный желудок.
Следите за дедукцией, и вы все увидите. Все встанет на свои места. Вот он – садовый домик, доступный для обозрения сквозь стеклянную дверь. Здесь бывала жена хозяина. Она любила личную жизнь, и все такое. Здесь же, надо полагать, и завещание подделали. Удобное местечко, ничего не скажешь… Вернее, не успеешь сказать…
День бессолнечный, туманный, раскрашенный в цвета английского сплина. Самое время кого-нибудь
Везде торчат ворота и воротики, фонтаны, фонтанчики, роднички. Есть где отмыть нож для разрезания бумаги. Почему бумаги? Чтобы подумали на секретаршу. И, конечно, кораблик с красными парусами посреди пруда с розовыми рыбками. Без китайца, как всегда, не обошлось. Им больше всех нужно. Младенцем привезли из Гонконга в бумажном пакете из-под кальмара. Потому руки такие, буквально, щупальцы. Способен на все. Предан, как собака. Тихий, бесшумный, в тапочках на босу ногу.
Заметно, что я волнуюсь? Если нет, так и будет… Мое дело предупредить. Надеюсь, вы успеете выбраться отсюда живым. Простакам везет, хотя кто их пересчитывал – простофиль эдаких. Глядите, вон птичка пролетела. А тот, будто живой, остывает понемногу. Успокойтесь. Никто никуда не спешит. Взгляните пока на эти омытые дождями статуи. Все, как в раю, если вы еще там не были…
Если честно, он хотел, чтобы его разоблачили. Настрадался, устал. Ночью вздрагивал, ждал, сейчас громко постучат. И зашумят во дворе, займутся собаки, и срывающийся голос молодого констебля объявит, что под циновкой нашли лопату. Земля свежая. Огня, закричат, огня…
Все кончено! Правосудие лязгает зубами. Самое время удалиться в кабинет с потайной дверью, закутаться поглубже в халат, достать из ящика стола старый кольт. Заглянуть в ствол. Не подвел ни разу, и сейчас не подведет. Джентльменский обмен с сэром Уинстоном на ящик коньяка. Пьет, как лошадь. Остается смахнуть в пепельницу последнего негритенка. Дело сделано. Негодяи получили свое…
Все так и было. И нам пора. Как вы поняли, я с пользой провел время. Экскурсию мы завершили в кафе. Подавали молодые женщины, нагулявшие ланиты на свежем воздухе. И перси хороши, но у нас (англичан) не принято отвлекаться.