Американский альбом

Жизнь – подарок от заведения. Заходите и выигрывайте…

А на полуострове (к Наханту быстро привыкаешь) – спокойно, тихо, а в будни еще и пустынно.

На пригорке – тропа обводит его по берегу океана – громоздится внушительный камень, могильная плита. Рядом – сходный по высоте (чуть выше камня) выцветший американский флаг. Могила Генри Кэбота Лоджа – американского государственного мужа середины прошлого века. Место приметное, обдуваемое со всех сторон океанскими ветрами. Природный парфум для настоящих мужчин. Многие бы так хотели. Можете считать, что это шутка, если вам так легче…

Сквозь внушительное водное пространство чернеет штрих-кодом силуэт Бостона. Рядом с нами скромное зданьице – биостанция местного университета. Ученых не видно, катается взад-вперед машина экологического секьюрити, но задумчивой полноты пейзажа не нарушает. Можно встать и думать о чем-то возвышенном, или стоять, ни о чем не думая, кто как привык, и не поймешь, что лучше.

В изгибах берега прячутся бетонные обломки – давние развалины, былая твердыня. Это форт Мэрфи. Следы войны, по счастью, бескровные. Американцы, обеспокоенные возможностью немецкого нападения с моря, поспешно соорудили это укрепление. Но немцы сюда не дотянулись, им без Бостона хватило хлопот и огорчений.

На островках поблизости когда-то содержали пленных конфедератов. Поживите здесь, ребята, пока не поумнеете. Южане учились (на собственной судьбе) свободу любить. Хотя они любили ее и прежде, но как-то не так, как хотелось северянам (янки) во главе с папашей Линкольном. Остров убеждает не хуже хлопковой плантации, хоть белый, а, все равно, отсюда далеко не убежишь. Сами белые и поймают. Как-то так все устроено (если подумать), что лучше обойтись без крайностей. Вокруг идиллия ранней осени. Мы расположились на скамейке – смотреть в океан с близкого расстояния. Океан виден без очков, это его отдельное достоинство. Вид отдыха, близкий к психической реабилитации. Рядом на скамейке – запечатанное в целлофан приткнулось Евангелие. Не иначе, как санитары подбросили. Распечатаешь, а что с ним потом? Важно, однако, что оно здесь. Ну, и пусть, кто-то уже был, кто-то еще только собирается. А вот ветер постоянно напоминает о себе. Даже когда совсем тихо, он где-то здесь, живет рядом, как языческое божество. Сейчас отдых, прежде чем ему взяться за дело. Греки давно заметили, потому они и древние, мы сейчас только подтверждаем. Можете говорить, что угодно, но это не банальность. Просто каждый переживает заново. Время в нас (тикают часики), наше личное время, и открытое пространство вокруг, негде спрятаться, простор. Сейчас все ладят друг с другом. Камни, камешки, кустики, осенняя травка, водичка негромко плещет (океан как-никак), развлекает сама себя…

Крупье подбрасывает кости, скучает в ожидании игроков.

В Аннаполисе

Время зимнее, но холодно не слишком. Особенно если не стоять на месте, а прогуливаться. В воскресение здесь в Аннаполисе так и поступают. Очень много молодежи, не совсем толпой, но видно, что гуляют. Город привлекает досужую публику. Девущек, в частности. Они обращают на себя внимание по странному поводу. Многие с голыми ногами и в легкой обуви, вроде тапочек. Даже если такова мода, все равно странно человеку в зимней куртке, вроде меня, настроенному на нулевой градус по Цельсию. Казалось бы, осталось потерпеть пару месяцев, не бросая вызов природе, и все образуется само собой. Странные мысли приходят, нро йогов, в частности, разгуливающих босиком по горячим углям, без всякой показухи. Даже сейчас я не готов разделить их удовольствие, но какое-то понимание возникает. Просто раньше других приспособились к погоде, а здесь пока экспериментируют.

На таком фоне, курсантки Военно-морской академии смотрятся очень заметно. Скромно, и от этого заметнее вдвойне. Можно поспорить, насколько скромность украшает девушку, но здесь как раз тот случай. Способствует полноте образа. Невысокие, ладные, в брючной форме и белых морских фуражках на юных головках. По двое, трое, плотно сцепившись локтями, не разомкнешь. Вышли пройтись, в увольнительную. Почему нет?

Тащат бородатого нечесаного ризеншнауцера. Хвостом вперед. Бандитская голова под красным бантом вращает вытаращенными глазами, хрипит и требует скандала. Народа толчется много, есть где себя проявить. Окутанные свалявшейся шерстью лапы торчат, как штатив из вотоаппарата, согнуть невозможно даже в кузнице. Не каждая метафора доступна игре воображения, но иначе не объяснить.

И только при виде курсантов чудище замолкает. Честно скажу, я его понимаю. Молодежи в мирное время идет форма. На голоногих энтузиасток ризенштауцер смотрит совсем иначе. Похоже, пса долго не кормили, и он готов позаботиться о себе сам.

Но тут на смену морячкам выступают морские кадеты. С этими шутки плохи. Кадеты идут вразвалку. Их до сих пор качает. Они все еще на палубе, море штормит. Океан тем более. Пес теряется. Улица терпеливо ждет, когда его затолкают в машину и увезут подальше. Или куда-то еще, где пока тихо. Остались еще укромные места…