Американский плохиш

Я не ожидал этого. Машина тормозит, и мы минуем сотни улыбающихся и машущих людей. Я опускаю окно и машу в ответ. Вижу симпатичную малышку на обочине, стоящую с парочкой малышей, которые доходят ей до колен. Один из мальчиков подносит руку к виску и салютует. Я не мягкотелый, но моё сердце сжимается, когда я поднимаю руку и салютую в ответ.

Толпа кажется бесконечной. Чёрт, я видел парады на день Ветерана с меньшим количеством народа. Я знаю, что после выхода шоу о том, что я отфутболил гранату от Купера, на меня посыпалось всевозможное внимание. Двадцатиминутные, часовые интервью. Рядом со мной даже сидела Опра. Спустя месяцы восстановления, суматоха в прессе утихла.

К сожалению, как и все имэйлы от женщин, которые предлагали свои руку, сердце, и свою матку, чтобы выносить моих детей. Предложения о свадьбе ничего для меня не значили, но некоторые из ужасных описаний того, что они хотели со мной сделать, чтобы показать свою благодарность, помогли мне пережить тёмные времена к счастью, когда мне разрешили покинуть госпиталь и вернуться в общество, ещё большее количество женщин было готово показать мне свою благодарность. И гибкость. Если и есть что-то лучше, чем глубокая глотка и горячий кусок задницы, который течёт по патриотам, я не хочу знать.

Нет, подождите, я как раз хочу знать. Пришлите мне её.

— Ну, чёрт возьми, капитан. Кажется, весь штат прибыл, чтобы увидеть вас, — в изумлении бурчит Лопес.

Он прав. Улица, ведущая к больнице, усыпана людьми, которые приветствуя меня, размахивают плакатами над головами, и людьми, которые мне салютуют.

Громоподобный грохот позади нас заставляет меня подпрыгнуть и обернуться, поджаривая мои нервы. На секунду мой мозг уверен, что я снова в пустыне, и я ожидаю увидеть, как строй «Хаммеров» грохочет по песчаным барханам. Вместо этого, я вижу группу байкеров, которые завели двигатели, и конвоем следуют за машиной. Моё сердце прекращает бешено колотиться в груди, и я чувствую, как борюсь с возникшим в горле комком, когда вижу, что группа, с нашей машиной во главе, следует за нами в форме клина, будто стая канадских гусей, которые направляются зимой на юг.

— Чувствую, будто везу Президента, — наконец-то, Парсонс снова отзывается. Думаю, толпа настолько его впечатлила, что заставила забыть о Сперминаторе. Хотя бы на данный момент.

Он замедляет авто до черепашьего хода, пока мы проезжаем мимо улыбающихся лиц. Я мог бы выбраться и даже с одной ногой пойти быстрее, чем мы едем. У него не такой уж и большой выбор, со всеми этими детьми, которые прыгают вокруг машины и пытаются бежать рядом. Нам стоит быть осторожными.

Наконец-то, мы останавливаемся возле реабилитационного центра, и я впервые вижу кучку репортёров, которые ждут нас перед главным входом. Стоянка забита машинами, заняты все парковочные места. На фургонах с опущенными окнами местных и национальных новостей написаны слоганы, а по сторонам приклеены постеры.

— Поговаривают о возвращении героя, — Лопес улыбается мне, но уголки его рта быстро опускаются вниз, когда он смотрит мне в лицо. — Эй, вы в порядке, капитан? Вы выглядите немного отрешённым, — его глаза пробегают по моему лицу, когда я проглатываю свои эмоции, и трясу головой.

— Ага, я в порядке. Я просто не ожидал всего этого, — правдиво отвечаю я. Я просто не буду его парить деталями того, как шум возвращает меня на войну, которую я оставил год назад. Ему не нужно знать, что эти простые звуки могут заставить меня выпрыгнуть из собственной кожи. Никому не нужно этого знать.

— А чего вы ожидали? — перебивает Парсонс. — Он, наверное, перевозбуждён от мысли, сколько кисок он сможет здесь найти. Да, Форрестер? — Его глаза поблескивают в зеркале заднего вида, когда я от его шутки громко смеюсь.

— Да, мужик, и ты это знаешь. Просто оцениваю свои первые шаги здесь, — киваю я, пока Лопес слишком тщательно наблюдает за мной, а потом кивает в ответ и разворачивается на сидении.

— Ладно, мы приехали, — говорит Парсонс паркуясь у тротуара госпиталя. Я вижу, что персонал больницы оградил вход от толпы, так что я смогу пробраться внутрь и меня никто не собьёт. Или, может, они сделали это, чтобы репортёры могли сделать лучшие снимки моего прибытия. Люди с камерами стоят по обе стороны от ограждения, которое ведёт к главному входу в здание, ожидая моего великого появления.

Когда машина при остановке дёргается, ребята выскакивают, чтобы достать моё кресло из багажника, и я проклинаю тупую процедуру, которая требует того, чтобы в здание я въехал в инвалидном кресле, а не шёл так, как практиковался последние семь месяцев.

Как только я опускаюсь в кресло, я чувствую, как Лопес собирается ухватиться за ручки позади, чтоб вкатить меня в здание, но я хватаю колёса обеими руками и дёргаю их всей со всей силы, ясно давая понять, что мне не нужна помощь. Он отпускает ручки, и двое мужчин тащатся рядом со мной, составляя мне компанию.