Американский Шерлок Холмс (ЛП)

«Значит, он приехал по Пенсильванской железной дороге», — подумал Ник Картер и спросил: — Оттуда тебя повезли в гостиницу что ли?

— Нет, мы отправились в какой-то дом и там меня надолго оставили одного в комнатах. А когда мы опять вышли, то было уже темно и на улице горели такие большие фонари, каких я ни разу еще не видал.

— И куда же вы пошли?

— К тому месту, где вы меня нашли. Когда мы прибыли туда, я очень устал. А потом…

— Погоди! Тебя туда привела твоя мать?

— О нет! Моя мать никогда не заставила бы меня идти так далеко пешком. Она не выпустила бы меня одного из комнаты.

— Кто же тебя доставил туда в такую дурную погоду?

— Дон Рибера.

— А кто такой дон Рибера?

— Не знаю.

— Как так? Ты не знаешь человека, с которым приехал?

— Не знаю! Он приказал мне называть его дон Рибера и говорил мне, что он мой дядя, но я ему теперь уже не верю. Правда, у меня есть дядя по имени дон Рибера Аграмонте. О нем мне много говорила моя мать, и потому-то я и пошел с ним, когда он взял меня с собой.

— Почему же ты теперь уже не веришь, что он твой дядя?

— Потому, что он был неласков и дурно обходился со мной, а мать мне всегда говорила, что дон Рибера очень добрый человек и что он очень будет любить меня.

— Откуда же тебя привез дон Рибера?

— Из нашей гасиенды.

— Она, вероятно, находится в Мексике?

— Да, да! Ведь я мексиканский дворянин!

— Как называется город, ближайший к вашей гасиенде?

— Не знаю, хотя я слышал много названий мексиканских городов, как Мехико, Чигуагуа, Гвадалахара, Пуэбла, Саламанка и Сан-Луис Потози.

— От этого нам не легче, Лино! Эти города расположены далеко один от другого. Не встречал ли ты кого-нибудь из твоих знакомых после того, как уехал с доном Рибера из гасиенды?

— Нет, никого.

— А давно ли ты уехал оттуда?

— Много, много дней уже.

— Больше недели?

— Конечно, больше.

— Была ли твоя мать дома, когда дон Рибера заехал за тобой?

— Нет! Он приехал и сказал, что ему поручили доставить меня к родителям. А я ведь так скучал по матери, что сейчас же и пошел с ним, так как он ведь сказал, что он дядя дон Рибера Аграмонте. Меня только удивило, что он не зашел к Аните и Панчо, чтобы сказать им, что берет меня с собой, но он ответил, что у него нет на это времени.

— Кто такие Анита и Панчо?

— Анита моя няня, а Панчо мажордом гасиенды.

— В тот день, когда за тобой заехал дон Рибера, они оба были дома?

— Да!

— В котором часу заехал дон Рибера?

— Под вечер, уже становилось темно. Я ехал верхом на моем пони и находился как раз у конца короткой дорожки, которая ведет к двум источникам. Один источник холодный, а другой горячий. Дорога к ним очень красива и они друг от друга недалеко.

— Как называется гасиенда?

— Гасиенда Двух Источников.

— От гасиенды до источника можно дойти в четверть часа, и я по вечерам обыкновенно ездил туда на своем пони, иногда даже по два раза в день. Когда я в тот вечер находился вблизи источников, дон Рибера вышел ко мне из-за дома, который построен над горячим источником и сказал, что очень рад меня видеть и что он доставит меня к родителям. Я сначала хотел вернуться в гасиенду, чтобы сказать об этом Аните и Панчо, но дон Рибера не согласился и сказал, что мы должны немедленно уехать. Он сел на лошадь, взял моего пони под уздцы и поскакал рысью. Вскоре мы доехали до почтовой кареты, в которую и сели. Он дал мне конфет, после которых я как-то ослабел и уснул, а когда я проснулся, то увидел, что сижу в вагоне железной дороги и рядом со мной сидит дон Рибера. Меня тошнило и голова сильно болела, но вскоре я опять заснул, а когда опять проснулся, то уже лежал в постели, но тоже в вагоне.

— Когда ты проснулся в первый раз, то было уже светло?

— Совсем светло.

— Жаль, что ты еще маленький, а то мог бы дать мне более существенные сведения. Во всяком случае я постараюсь разыскать твоих родителей и доставить тебя домой. Разве ты не спрашивал дона Рибера, куда он тебя везет?

— Спрашивал, но он только повторил то, что говорил уже раньше, именно, что я скоро увижусь с родителями. А когда я стал жаловаться, зачем мы так долго едем, он рассердился и перестал со мной говорить. Быть может, он успел уже заметить, что я ему не доверяю. Так мы ехали много дней и наконец доехали до одного города, название которого я запомнил. Это был Сан-Луи, но не тот, что в Мексике, не Сан-Луи Потози. Там мы вышли из вагона и пробыли несколько времени в каком-то доме. Там дон Рибера часто оставлял меня одного. Потом мы опять уехали и в конце концов прибыли на этот огромный вокзал, о котором я вам уже говорил.

— Кто находился в том доме, в который тебя привезли после того, как вы ехали на пароходе?

— Я видел там одного только дона Рибера, но в другой комнате слышал голоса; к сожалению, я ничего не понял, так как они говорили на чужом языке.

— Прибыли ли вы в тот дом пешком или ехали в коляске?

— Да, в коляске, запряженной парой лошадей.

— Постарайся вспомнить, Лино: куда поехал кучер, когда вы сели в коляску? Ведь ты, вероятно, смотрел на улицу?

— Да, а дон Рибера не обращал на меня никакого внимания и все время что-то бормотал.

— Что же ты прежде всего увидел?