Американский синдром

А в конце статьи журналисты — борцы против ЦРУ — поместили свое открытое письмо ко всем честным американцам под заголовком: «Свободу Джону Гранту!..»

— Готов ли ты к большому жюри, Джонни? — еще раз спросил Гранта его адвокат.

Тот встал в классическую стойку боксера.

— Готов! — ответил он, улыбаясь. — С таким секундантом, как ты, я готов на любой бой с самой Фемидой Соединенных Штатов. Хоть и слепа она, да больно бьет. Но и мы дадим сдачи…

БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

Нельзя сказать, чтобы Грант был очень доволен заключительными страницами своей книги. Хотелось закончить не словесной декларацией, а фактом, событием. Ему все казалось, что жизнь, американская действительность, подскажет ему нужную концовку, и он не ошибся: в Вашингтоне прогремела новая сенсация. Первым из средств массовой информации о ней объявило столичное телевидение. Тюремщики, охотно использовавшие телевидение, эту «жвачку для мозгов», в целях отвлечения арестантов от нежелательных мыслей и действий, сами пригласили узников к телевизорам:

— Айда, ребята, ти-ви смотреть! Вот потеха! Там один парень собирается бросаться с карниза четырнадцатого этажа!

Никто, понятно, не остался в камере. Парень оказался ветераном вьетнамской войны, бывшим мастером-сержантом «зеленых беретов» и членом одной из команд «Альфа», заброшенных в свое время из Ня-Чанга в Северный Вьетнам. Как раз один из антигероев Гранта! Он сидел в пижаме на покатом карнизе между двумя широкими окнами госпиталя и курил сигарету за сигаретой. Когда они у него кончились, полицейский бросил ему из ближайшего окна пачку, но он не смог поймать ее, потянулся за ней и едва удержался на карнизе. Ахнула публика внизу, ахнули больные, врачи, медицинские сестры, глядевшие из окон, а он улыбнулся застенчивой, извиняющейся улыбкой и попросил еще пачку. Он сидел уже второй час…

И второй час наводили на него камеры и объективы кино- и фотоаппаратов операторы телевидения и кино, репортеры, просто любопытные. Перед госпиталем собралась огромная толпа.

Комментаторы, сменяясь, вели репортаж:

— Итак, после рекламы патрона, производителя чудесных таблеток «Дристан», мы продолжаем нашу передачу. Родней Мэрфи все еще находится на краю гибели. Полицейский офицер Бад Кейстон занимает его разговором, стремясь отвлечь от ужасного намерения. Вызванный на место происшествия католический священник госпиталя напрасно пытался отговорить Роднея Мэрфи от самоубийства. Мэрфи заявил ему: «Я и раньше исповедовался перед вами, отче, а теперь хочу, чтобы все знали, что я великий грешник и не имею права долее жить. С «зелеными беретами» я перебил много вьетнамских мирных жителей. Поначалу это мало меня беспокоило — ведь я, как и дружки мои, лишь выполнял приказ: шла война. Казалось, война все спишет. Сомнения глушил бурбонским. Но потом, когда вернулся на родину, я увидел, что на меня смотрят как на злодея, а не героя. Я крепко задумался и во сне стал все чаще видеть трехлетнюю вьетнамскую девочку, свою первую жертву. Мы громили деревню какого-то горного племени, я кинул гранату в лачугу, ворвался в нее, а там лежала, корчилась, умирая в страшных муках, эта девочка, изрешеченная осколками моей гранаты. А никаких вьетконговцев там и в помине не было… Вот я и решил покаяться публично, перед всем миром, в надежде, что это принесет хоть какую-то пользу. Ведь у меня растут две дочери, и я не хочу, чтобы их убила война!..»

— Самоубийство путем прыжка с многоэтажного здания, — продолжал комментатор, — типично американское самоубийство. У нас чаще убивают себя, чем других, стреляются, вешаются, отравляются газом, режутся и закалываются, принимают яды. Мы установили мировые рекорды по прыжкам под машины и под поезда метро, а в годы «великой депрессии» и по прыжкам с небоскребов… Сейчас вы видите: лечащий врач Мэрфи, психиатр, протягивает кандидату в самоубийцы термос с горячим кофе и сэндвич. Что скажет Родней Мэрфи, еще одна жертва «вьетнамского синдрома»?

— Спасибо! Спасибо за заботу! Но мне захочется в одно место, а я не могу с места сойти, так что спасибо, не надо!..

Полицейский протянул ему телефонный аппарат:

— С вами, мистер Мэрфи, желает поговорить ваша жена. Мы подсоединили удлинитель. И дочери ваши хотят поговорить с вами…

— Я уже мысленно простился с ними, — отвечал Мэрфи. — Скажите им, чтобы они молились за души тех, кого я убил во Вьетнаме, за душу той девочки… И вот что: скажите этим пожарникам внизу, чтобы они не растягивали сеть, не то я сейчас прыгну…

Пожарников убрали. В толпе какие-то парни кричали, задирая головы:

— Давай, парень, не тяни резину! Не томи нас! Что нам, целый день здесь торчать, что ли?! Прыгай давай!..

В толпе заключали пари: прыгнет или не прыгнет.

— Десять долларов против пятерки, что он просидит там еще больше часа!..

Психиатру срочно доставили из библиотеки заказанную им книгу Глэнвилла Уильямса «Святость жизни и уголовное право». Он передал ее своему пациенту на карнизе.

— Прошу вас, прочитайте, ради бога, эту главу. Это гимн во славу жизни…

— Я не верю вашим книжкам, — решительно отмахнулся Мэрфи.