Американский синдром

Стоя в полной форме, Мак-Дональд быстро промокнул глаза носовым платком и расслабленно поднял руку к зеленому берету. Затем он неожиданно для всех подошел, волоча ноги, к гробу Колетт, снял с головы берет и положил его на гроб. Все, разумеется, сразу вспомнили, что именно так поступил семь лет назад зеленоберетчик из почетного караула у гроба злодейски убитого президента Джона Кеннеди. Этот драматический жест произвел на Гребнера сильное, хотя и противоречивое впечатление. Неизвестных в форт-брагговской трагедии, по первому убеждению Гребнера, не было. «Неизвестным» был сам капитан Мак-Дональд, рассчитывавший свалить тройное убийство на выдуманных им хиппи. Однако косвенных улик много, а прямой ни одной. Ничего, следствие только начинается. Убийства эти были явно не предумышленными. Иначе «неизвестным» не приходилось бы орудовать кухонным, домашним оружием Мак-Дональдов…

И все же странное это дело. Гребнер, много лет проработавший гражданским криминалистом, хорошо знал, что, хотя подавляющее число убийств приходится на супругов, убийцы скоро раскалываются. Но, быть может, у Мак-Дональда замедленная реакция?..

Все это Гребнер мог бы рассказать суду, но начальство приказало ему не «лезть в это дело»…

СТРУЙКИ ДЫМА МАРИХУАНЫ

Прокурор поднялся с экземпляром журнала «Эсквайр» в руках, молча раскрыл его, поднял над головой, показывая большую фотографию Романа Поланского с ножом в руках.

— Вот этот номер журнала, — объявил А. Б. В. Крейг, — был найден после убийства семьи Мак-Дональдов в квартире доктора во время обыска, произведенного детективами военной полиции. Один из них, как свидетельствует сохранившийся акт, выразил мнение, что этот журнал вместе с другими материалами о суде над бандой Мэнсона мог стать искрой, воспламенившей бочку с порохом — порохом ненависти и отчаяния, накопленным в сердце хирурга в зеленом берете. Пусть пока и не известен нам точный химический состав этого пороха, но в том, что им было начинено преступное сердце женоубийцы и детоубийцы, сомневаться не приходится. Доктор Мак-Дональд буквально ежедневно и, по возвращении в Штаты, во все возрастающей степени подвергался бомбардировке частицами материалов о Мэнсоне и его банде. Мы никогда точно не узнаем, если только он сам не признается, когда было расщеплено ядро его совести. Поначалу он отмечал, сознательно или подсознательно, в подкорке мозга малейшие совпадения: и Шарон Тейт, и Колетт было по двадцать шесть лет. Обе были блондинки, хотя Колетт была крашеной блондинкой. Обе были красавицами. Шарон была кинозвездой. Колетт мечтала ею стать.

«Не убил ли ее и ее гостей муж, Роман Поланский?» — наверное, спрашивал себя доктор Мак-Дональд, как спрашивали себя детективы и следователи. Версии вначале, до ареста Мэнсона, ходили самые дикие. Поскольку Роман Поланский был польским эмигрантом, сыном русского и польки русского происхождения, то желтая, и не только желтая, пресса нелепо трезвонила о «мести польской контрразведки», «о ритуальном убийстве». Многих поражало, что Поланского, этого нового Хичкока, создателя замораживающих кровь фильмов обо всяких выдуманных ужасах и чудовищах, настигли в ночь, полную ужаса, вполне реальные чудовища у него дома. Правда, сам Поланский был в отъезде, имел алиби. Но не подкупил ли он Мэнсона и его хиппарей? Его допрашивали с помощью «детектора лжи». Но доктор Мак-Дональд считал, что «детектор лжи» можно обмануть, иначе он не решился бы на преступление. Мотив у Поланского был: Шарон не случайно застали в ночь убийства в одном бикини в спальне со своим бывшим любовником Джеем Сербингом! Кстати, и Шарон, и Колетт были беременны. Поланский, зная нравы кинозвезд, мог сомневаться, отец ли он будущего ребенка. Как и доктор Мак-Дональд, знавший нравы офицерских жен. К тому же, что очень важно, жена его зачала третьего ребенка 7 октября 1969 года, когда он, сопровождая группу раненых «зеленых беретов», прилетел из Вьетнама на сутки в Форт-Брагг. О том, что Колетт беременна на втором месяце, он узнал, вернувшись в Форт-Брагг в середине ноября, даже немного позже. Мы можем допустить, что он стал сомневаться: он ли отец будущего ребенка? А ревность — извечная подстрекательница убийц.

Криминалисты хорошо знают, что именно ревность вызывает у возбудимых натур сверхреакцию. Они стремятся ответить тройным ударом на удар мнимый или действительный. Их девиз не зуб за зуб, око за око, а челюсть за зуб, голову за око. Как раз ревнивцы, по нашей поговорке, отрезают нос назло лицу.

Для нас также важно, что криминалистика знает множество случаев, когда ревнивцы мстили страшной местью не только женам, но и детям, возненавидев их вкупе с матерью, как отродье ее и мнимых соперников.