Амир и безумный ингредиент

Это оказался мой папа!

Он отрастил бороду, похудел. А я вырос. Мы сели поговорить.

– Сколько тебе лет? – спросил он.

Ему было интересно. Мы соскучились друг по другу. Обнялись. И больше я его не видел.

Тевфик решил, что я сирота. Когда я сказал, что у меня есть папа, он очень удивился. Вообще-то Тевфик всему удивлялся, но ладно… Тоже ведь человек.

Любовная лихорадка

Я растерянно бродил по городку и решил пойти к маминой подруге – Севги Гексевер. Когда дверь открылась, в лицо мне полетели воздушные шары в форме сердца. Тетя Севги с головы до ног нарядилась во все розовое и надела очки сердечками. Может, вечеринку затеяла? Надо же, в городе все пошло наперекосяк – а она празднует.

– Тетя Севги, привет! Как твои дела? Что ты делаешь?

– Люблю всех домашних, дорогуша! Присоединяйся, тоже проявишь к ним любовь!

– Это как?

– Да ты входи, входи! Они все равно выйти не могут.

Я ВОШЕЛ И… ПРОСТО ОТОРОПЕЛ!

Все домочадцы тети Севги были привязаны к креслам. На всех были рубашки одного цвета, брюки одного цвета, ленты и галстуки.

ДАЖЕ ОБУВЬ НА ВСЕХ БЫЛА ОДИНАКОВАЯ!

– Тетя Севги, почему вы так странно оделись?

– МЫ РЕШИЛИ НОСИТЬ ОДИНАКОВУЮ ОДЕЖДУ, ПОТОМУ ЧТО МЫ – ЗАМЕЧАТЕЛЬНАЯ ЛЮБЯЩАЯ СЕМЬЯ!

– Мне не по себе, тетя Севги. Хотел спросить, могу ли я немного поиграть с ребятами.

– Сладкий мой, они не могут играть. Я их на улицу не отпущу. ВЕДЬ Я ИХ ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ СИЛЬНО ЛЮБЛЮ. Поэтому они не могут уйти от меня.

– Тогда можно мы поиграем дома?

– Дорогуша, дома они не могут играть, а то вспотеют. А потеть им нельзя. Заболеют. А я совсем не хочу, чтобы они болели. Вообще-то я им на плечи полотенца положила. На всякий случай.

Я сел и решил посмотреть, что будет дальше. Все молчали. Тем временем тетя Севги принесла воды и всех напоила. Потом они проголодались, и тетя Севги принялась кормить каждого с ложки, промокнула им рты салфеткой и вытерла руки. Дети ровным счетом ничего не делали. Даже домашнее задание тетя Севги выполнила за них. Самому старшему из ее детей было шестнадцать лет, но тетя Севги все равно обращалась с ним как с малышом. Она разрешила парню встать с кресла, только когда он сказал, что хочет в туалет.

– ДЖАНИКО-О-О-О-ОЧ, МИ-И-ИЛЕНЬКИЙ! Конечно, ты можешь пойти в туалет, но смотри, не закрывай дверь, а то я за тебя волнуюсь. И не сиди там долго, хорошо, СЫНОЧЕК? Хорошо, сладенький мой? Как закончишь свои делишки – скажи маме, ладно, птенчик мой? Ах ты рыбка, котенок, зайчик!

– Тетя Севги! Твоему сыну шестнадцать лет! Зачем ему отчитываться перед тобой после туалета? Ты что, с ума сошла?

– Ах, ну как же иначе! Я же так люблю его, сыночка моего. И доченек тоже люблю. Поэтому я не позволяю им ничего делать. Сидят себе как розочки, и все время у меня на глазах. Я их из дома ни на шаг не выпускаю. А все почему? ПОТОМУ ЧТО ОЧЕНЬ ИХ ЛЮБЛЮ!

– Тетя Севги! Но ведь они у тебя не могут ни с кресла подняться, ни пальцем пошевелить. Растут на привязи. Что же это за любовь такая? И отец их вон рядом сидит, молчит, слова не скажет. Разве так можно?

– Конечно! Потому что мужа своего я тоже очень люблю. Муж у меня единственный и любимый, драгоценность моя, радость и счастье. Поэтому и его я от себя не отпускаю. И одеваемся мы одинаково: в какой цвет я, в такой и он. Мы с ним как одно целое: я поднимаю правую руку – и он тоже. Что я говорю, то и он повторяет. Если я улыбаюсь, он тоже улыбается, а если хмурюсь, то и он тоже.

– Зачем?

– Как зачем? МЫ ЖЕ ОЧЕНЬ ГАРМОНИЧНАЯ ПАРА!

– Ох, тетя Севги! Желаю вам всем счастья, и пусть разум к вам вернется.

С этими словами я вышел, оставив тетю Севги и ее бедных детей и мужа, жертв ее любви, которые пустили корни и приросли к креслам и полу.

Мне нужно было срочно найти человека, у которого все в порядке с головой.

Я очень люблю Фехми. Он друг всему нашему кварталу, хотя и довольно взрослый парень. Обожает гонять с нами в футбол. Когда мы что-то поем, он тоже нам подпевает.

Задумавшись о странностях, происходящих в нашем городке, я решил: «Уж Фехми что-то об этом знает и точно поможет». Да и в футбол сейчас было бы неплохо поиграть. Так что я направился к его дому.

– Фехми, эй, Фехми! – закричал я. Голос у меня изрядно дрожал, и выходило что-то непонятное.

Он меня не слышал. Я позвонил в дверь, и после девяностого раза открыла его сестра. Она разговаривала по телефону и даже не посмотрела на меня.

– А Фехми что, нет?

– Есть.

Техно-Фехми