Амулет для влюбленных

Богдан Рыбарев ждал праздник так, как ничего и никогда в своей жизни еще не ждал. Во-первых, опять же впервые в жизни, он будет на виду – он будет самым главным, и на этот раз не в коротеньких джинсиках, из которых вырос еще в прошлом году, а в настоящем театральном костюме, который ему здорово идет. Во-вторых, рядом с ним будет самая красивая девушка не только параллели 9-х классов, но, пожалуй, и всей их средней школы. И с этой девушкой он не только будет стоять рядом на сцене и вести праздник, он будет с ней танцевать на виду у всех. Для дискотеки у него тоже наконец появилась нормальная одежда. Он уломал мать, чтобы она купила ему на вещевом рынке черные брюки из плотного шелка и голубоватый, почти под цвет глаз, джемпер с пушистой сизой ниткой. Конечно, вещи были недорогие и простенькие, по сравнению с прикидом Вадика или Лехи Пороховщикова, но Богдану они здорово идут, а в дискотечной полутьме вообще никто не догадается, что он оделся в самом дешевом и непрестижном месте. И Марина Митрофанова увидит, что он ничуть не хуже Орловского или Лившица, что он равный им, что до него не надо снисходить и не надо поднимать его до себя. Он, сын уборщицы тети Люды – такой же, как все, и даже лучше, потому что сама Марго Григорович готова за него в огонь и в воду. А потом, после дискотеки, он сможет сколько хочет целовать красавицу Марго, а она не будет против и даже сама поцелует его так, что у него рухнет вниз сердце и дрогнут колени. Вон, тот же Пороховщиков смотрит на него врагом, потому что он-то думал, что Марго будет с ним, а она не с ним… Она для других Марго, а для него, Богдана, она Риточка, Ритуля… Пожалуй, с Мариной все было бы куда сложнее. Наверно, хорошо, что все сложилось именно так, как сложилось. Все-таки интуиция его не подвела, когда он, еще не совсем в себе разобравшись, крикнул в телефонную трубку «нет!».

Алексей Пороховщиков тоже ждал Элечкин праздник и последующую за ним дискотеку. Он решил приударить за Слесаренко назло Маргошке, учитывая, что Лене, судя по всему, не обломился Феликс. Может статься, что Григорович и не заметит его вызова, поскольку увлечена неожиданно приобретшим популярность Рыбарем, но какое-то шестое чувство подсказывало Алексею, что с этим Рыбарем не все так просто.

Лена же Слесаренко даже и не мечтала о Пороховщикове. Она надеялась, что Феликс Лившиц, увидев ее в новом потрясающе красивом платье, поймет наконец, насколько она интереснее странной Марины Митрофановой, и все еще у них будет хорошо, как в бразильском или, может быть, даже отечественном сериале.

А вот Вадим Орловский почти ни на что не рассчитывал. Он видел, как Марина страдает по Рыбарю, но, в отличие от всех, не удивлялся. Он и сам глубоко страдал, а потому очень хорошо понимал Митрофанову. В самом деле, если бы ему вдруг сейчас вместо Марины предложили какую угодно замену в лице самой красивой и умной девятиклассницы планеты, разве он согласился бы? Да он с презрением отверг бы все эти предложения! Вот и для влюбленной в Рыбаря Марины он, Вадим, ничто. Всего лишь суррогат, подделка, тень… Конечно, не зря говорят, что надежда умирает последней. Конечно, он надеялся… Но надежда была весьма слабой, ускользающей и призрачной.

Марина же за полчаса до вышеозначенного мероприятия безучастно сидела перед Милкой Константиновой и вполуха слушала ее бесконечную болтовню. Ей, правда, все же пришлось встрепенуться, когда Константинова понесла уже натуральную дичь.

– Ты, Милка, совершенно ненормальная! – попыталась привести подругу в чувство Марина.

– Может, и так, но надо же как-то его встряхнуть!

– Зачем же его встряхивать?

– Потому что наши отношения превратились в нечто застойно-заскорузлое. Вокруг тебя такие африканские страсти бушуют, а тут сплошная тишь да гладь!

– Я бы на твоем месте радовалась, что у вас с Курой, то есть с Василием, все так хорошо складывается.

– И чего радоваться? Скучно же!

– Ты, наверно, в него все-таки не влюблена, – сделала вывод Марина.

– Почему это не влюблена? – рассердилась Милка. – Если ты – так сразу и влюблена в свою Рыбу недожаренную, а как я – так и влюбиться не могу, да?

– Можешь, конечно, только не влюбилась. Это я тебе со всей ответственностью заявляю и собственным опытом клянусь! Если бы ты влюбилась, тебе и в голову не пришло бы всякое встряхивание Куры. Ты чувствовала бы себя счастливой и изо всех сил старалась бы уберечь свое счастье от каких бы то ни было встряхиваний.

– Ну… не зна-а-аю… – протянула Константинова. – Конечно, у меня нет такого богатого опыта личной жизни, как у тебя, но все-таки мне кажется, что Васька мне нравится…

– А кому он не нравится? Васька очень даже симпатичный во всех отношениях парень. Но «нравится» – это совсем не то, что «влюблена».

– В таком случае, поскольку ты тоже считаешь Куру вполне достойным любви, встряхивание ему никак не повредит. Оно как раз наоборот даст самые положительные результаты!

– Ничего не понимаю, – сокрушенно покачала головой Марина.