Амулет смерти

Каплу переводил взгляд с одного русского на другого и пытался предугадать, что будет дальше. Он был уверен, что его решили убить. Почему? Ну, это просто. Он ведь сам задумал убийство русского командира. Чужестранцы разгадали замысел.

Закон прост: прав тот, кто убивает первым.

Победителей судить уже некому.

Дальше случилось самое страшное. Каплу вновь пригласили наверх. В чрево железного чудища. И они вновь помчались.

Все дальше и дальше от родных мест. Снова стали расспрашивать о мангровом лесе.

Спирт между тем делал свое дело. «Зачем так далеко меня увозить? Могли бы убить где-нибудь поближе к Губигу», – размышлял колдун.

– Вот! – воскликнул КЗшлу, едва показались очертания мангрового леса. – Это он, мсье.

Огромный «Урал» стал как вкопанный.

Переждав, пока уляжется столб пыли, приехавшие один за другим попрыгали из кабины.

– Первым делом осмотр экзотики, – скомандовал капитан. – Пойдем с нами, мой дорогой друг…

Они вступили в удушливый полумрак.

В царство вечной зелени и мощных испарений. На илистом берегу тропической реки росли странного вида невысокие деревья и кустарники.

– Гляди, Серега! – вскричал Кондратьев. – Вот они, дыхательные корни!

Они присели. Из ила близ стволов кустов и деревьев торчали своеобразные венички. Капитан выбрал кустик поменьше, ухватил рукой и дернул. Растение вместе с корнями повисло в воздухе. Остро запахло прелью, тиной, гниением.

– Пахучая страна Африка, – сказал, отшатываясь, прапорщик. – Кругом столько вони!

– Смотри сюда, Серега, – Кондратьев вертел куст и так и этак. – Вот это, видишь, ходульные корни. С их помощью мангровые растения укореняются в иле. Но в иле почти нет углекислого газа, которым дышат растения. Поэтому они высовывают из ила наружу дыхательные корни…

Колдун недоумевал. Иметь такие грозные железные чудовища, такие смертоносные огнестрельные палки, такие красивые одежды из неизвестных материалов – и торчать в спертом воздухе! Зачем? Будто никогда мангровых джунглей не видели.

Не дай Солнечный бог подхватить здесь банкрофтового струнца. Это страшный тропический паразит. Вмиг закупорит лимфатические сосуды. И человек в считанные дни превратится в страшилище. Едва ли не на глазах утолщится в несколько раз кожа, а под нею многократно разрастется подкожная клетчатка.

О Солнечный бог! Нашли банкрофтового струнца на белых пришельцев! Пусть их поразит слоновость, пусть они проведут остаток жизни в мучениях! Спаси и сохрани верного твоего колдуна Каплу!

Десантники повыдергивали мангровую растительность в радиусе добрых десяти метров. Вдоволь налюбовались дыхательными и ходульными корнями. Наконец, как следует провоняв илом, они двинулись к грузовику.

Пока прапорщик накрывал на траве стол, капитан Кондратьев связался по радио с ротой. Все без изменений. В штабах и резидентурах о Дагомее словно забыли.

Словно затишье перед бурей.

– Товарищ капитан, все готово!

– От молодец. Ну давай, Серега, по сотке! Давай, мои шер ами, и с тобой чокнемся… Как не будешь? Что значит не будешь?

Колдун поднял пластиковый стаканчик. Ямсовая самогонка куда лучше, но деваться некуда.

– Да ты закусывай, – широким жестом прапорщик обвел рукой плащ-палатку. – Не стесняйся.

Прежние страхи ворохнулись в голове колдуна. Он внимательно посмотрел на черные сухари и консервные банки с тушенкой. «Отравят!» – догадался Каплу и отчаянно замахал руками:

– Мерси, мсье. Гран мерси.

– Ну и хрен с тобой, черная харя, – сказал по-русски капитан и перевел: – Иди тогда погуляй.

Колдун с радостью отошел подальше от этих опасных людей. А опасные люди выпили еще по одной. И по третьей. Тридцатиградусная декабрьская прохлада размягчала мозги и сердца.

Опасные люди выпили по четвертой.

Доели тушенку, принялись за консервированного лосося.

– Не пойму, – сказал Иванов, – что мы с женой за люди такие? Пока порознь, друг по другу тоскуем. А как встретимся – любви на один час хватает. Скандалить начинаем. Из-за любой мелочи.

– Ты ж не скандалист, Серега. Я ж тебя шесть лет знаю. Каких только ситуаций не было… Давай еще по одной.

Прапорщик сходил к машине и принес еще флягу. Такие темно-зеленые железные фляги в матерчатом чехле весь мир знает.

Восемьсот граммов вмещается. Воды или водки – это когда как. Русские солдаты носят их подвешенными к ремню. Справа от ширинки.

– Что ж, выходит, жена у меня скандалистка? Она во всем виновата?

Прапорщику такой вариант не нравился. Не по-мужски это – валить всю вину на женщину.

– Слушай, Серега! А ты в торец ей дать не пробовал? – поинтересовался капитан. – Говорят, помогает. Говорят, после первого раза бабы потом как шелковые.

– Да не могу я, Вась. Рука не поднимается. Она ж хрупкая, нежная. Она ж моим детям мать! Ты вот свою Лену бил?

Капитан повесил голову. Ну и тема, черт ее дери. В памяти всплыло лицо жены. «Как тебе, мой любимый, служится? – спрашивали ee глаза. – Как с несовершеннолетней девчонкой спится, мой хороший?»

– Никогда и пальцем не тронул, – безразлично сказал Кондратьев. – Ты обеззараживающие таблетки не забыл? Давай водички попьем. Знойная тут у них зима, понимаешь.