Амулет смерти

– Это красноперка, – пояснял Борис. – Видишь, плавники красные?

– Угу, – кивал черный друг. – А это?

– А это карась. Его мы бабуле на жаренку отдадим. Пальчики оближешь!

– Борька, а почему твоя бабушка не пускает твоего дедушку к его другу… ну, к учителю? Почему дед вынужден тайно убегать из дому?

Разделывая очередного подлещика, Борис задумался. Если у супруга отнять право держать и не пущать, то что останется от семьи?

– А у вас в семьях разве не так? – Борис решил уйти от ответа, прикрывшись вопросом.

– Ну, ты сравнил… задницу с пальцем! – в очередной раз выказал блестящее знание русского фольклора Кофи. – Нет, конечно. В свободное время у нас общается кто с кем хочет.

– Что, и замужняя женщина может перепихнуться с женатым мужчиной, и за это им обоим ничего не будет?

– Чего-чего сделать?

– Ну, Кофи, мне за теоя стыдно. Поговорками нашими сыплешь, а простых слс-j HS понимаешь.

– Да, мы таких словек не прохода ли, – серьезно сказал молодой вождь.

– Перепихиваться означает делать динь-динь, – нашелся Борис.

– А, динь-динь! Так бы сразу и сказал, – обрадовался Кофи Догме. – Женщине и мужчине ничего, как ты говоришь, не будет. Неприятности будут у тех, кому они изменили.

– Как?!

У Бориса отвалилась челюсть. Застыла в воздухе перепачканная потрохами рука с ножом.

– Ну, у нас считают, что человек находит партнера вне семьи тогда, когда в семье ему не хватает динь-динь. В этом никто не видит ничего плохого. Только посмеиваются над теми, кто не в силах удовлетворить супруга. Иногда дают им обидные прозвища.

Борис снова крепко задумался.

– А вот представь, что жена застукала мужа с другой женщиной. Где-нибудь под пальмой, – медленно произнес Кондратьев-младший. – Неужели постоит, посмотрит и уберется восвояси?

– Застукала? – спросил сам себя Кофи, вспоминая все значения этого слова. – Если застукала, может и в драку полезть. Но когда драку будет разбирать племенной суд, он не примет сторону жены.

– А кто входит в состав вашего суда?

– Я, – твердо ответил Кофи.

– А сейчас, когда ты здесь?

– Старший из моих двоюродных братьев. Но поскольку он лишь заместитель вождя, то не имеет права судить единолично. Он делает это вместе с главным колдуном.

Борис швырнул кошкам случайно попавшего в мешок ерша и задумчиво спросил:

– А как их зовут?

– Кого?

Кофи тоже расправился с последней рыбкой и вытер нож о траву.

– Брата и колдуна.

– Уагадугу. Уагадугу и Каплу.

Борис кивнул:

– А, понятно… Ладно, дружок. Будь добр ополоснуть мешок. Вон, из бочки с дождевой водой. А я схожу к этому… Бабуль, как его имя-отчество?

Из сарая показалась замотанная платком голова Любови Семеновны:

– Чье, Боренька?

– Да этого, дедова друга. Учителя!

– Петрухина, что ль? Павел Исидорович!

Голова скрылась в сарае.

– Слыхал, Кофи? Исидорович! Хрен запомнишь. А ты со своим Уагадугу… Бабуль, я дом-то его не помню точно! Кажется, после водокачки. Но вот какой: второй или третий?

На этот раз Любовь Семеновна выбралась из сарая вся. И даже с вилами в одной руке. Другой рукой она указала на краснокирпичную башню водокачки:

– Вон, видишь, сперва черепичная крыша, там зять президента АО «Заря» живет. После, видишь, шиферная, это дом главного зоотехника АО. Видишь?

– Ну вижу! – сказал Борис.

Кофи Догме, болтая в мешке воду, внимательно проследил за направлением их внимания. Тузик, злобно урча, не спускал глаз с черного человека.

– А следующая, третья, и есть крыша Петрухина.

– Это под рубероидом которая?

– Точно, Боренька, точно. Течет она у Пашки. Плесень на стенах…

– Ну, я пошел, бабуль… Ах да. Бабуля, дай этому черномазому крупной соли.

Рыба ж пропадет.

– Внучек ты мой дорогой! Ну разве можно так о своем друге? Как у тебя язык поворачивается?

Борис даже улыбнулся:

– Богемный человек необидчив. Обидчивы ничтожества, а с ними скучно.

– А если я не богемный? – буркнул Кофи.

– Тем более будем тренировать. Надо стремиться стать богемным. Я ведь не обижусь, если ты меня назовешь «беломазым»!

Не сказав больше ни слова, Борис Кондратьев открыл калитку. Кофи вылил грязную воду из мешка и проводил взглядом фигуру друга в большущем желтовато-зеленом плаще. Который на самом деле был советской офицерской плащ-палаткой.

Немало имущества перетаскал в дом отца Василий Кондратьев. Прежде чем дослужился до должности командира полка спецназа.

Прежде чем покинул родную армию в звании полковника.

40

Промокший Кофи Догме сидел, прислонясь спиной к печи, и лязгал зубами от холода, когда вернулся Борис. Лицо его было мрачнее тучи.

– Ну что? – спросил вождь.

– Не знаю, – отрезал Борис. – Где бабуля?

– Здесь я, Боренька, здесь.

Надтреснутый старушечий голосок послышался прямо из-под грязных Борисовых сапог. Борис отскочил. Бабуля выбиралась из подпола с пустой банкой в руке.

– Петрухин ничего не знает, – выпалил Борис. – Дед к нему не заходил с прошлой пятницы.

– Ойк!

Любовь Семеновна издала странный звук, закрыла ладошкой рот и медленно опустилась на пол. Банка вывалилась из руки и покатилась к чернокожему гостю.