Амурские ребята

Наконец Павка добежал до чугунных ворот портовых мастерских. У ворот всегда стоял часовой с ружьем. Портовые мастерские занимали огромную площадь. Это был целый завод с кузницами, подъемными кранами, подъездными путями. В портовых мастерских ремонтировали военные корабли Амурской флотилии.

Павка кивнул часовому и вошел в ворота. Визгливый паровозик проскочил перед самым Павкиным носом. Павка отскочил в сторону, огляделся вокруг и перешагнул через рельсы. Кругом все гудело. В больших застекленных зданиях ярко пылал огонь и стучали молотки. Над головой у Павки пролетела по проволоке такая чушка, что упади она вниз, от Павки не осталось бы и мокрого места. Но Павка часто бывал в мастерских и знал, что ничего во всем этом страшного нет, нужно только не зевать: чушка сама вниз никогда не сорвется, а паровоз, если не глядеть по сторонам, никогда не задавит.

Павка ловко лавировал в узких проходах между кузницами, цехами, длинными составами вагонеток, стоявших на рельсах... На деревянных подставках стоял катер, и несколько маляров красили его свинцовою, цвета осенней морской воды, краской. Подальше лежали тяжелые многопудовые якоря. Павка дошел до самого большого здания — с закопченными окнами, с покатою круглой стеклянной крышей. Из здания доносился такой гул, что казалось, будто какой-то великан бьет огромным молотом по листам железа. Во дворе несколько человек с трудом взвалили на вагонетку тяжелый чугунный якорь. Откуда-то подбежал паровозик, пискнул и, подцепив вагонетку, потащил ее за собой.

— Дяденьки, — сказал Павка рабочим, погрузившим якорь. — Мне бы Никиту Сергеича на минуту.

Рабочие вытирали с лица пот.

— А он тебе зачем? — спросил один из них.

— По важному делу, — солидно ответил Павка.

— Ишь ты, по важному делу! — усмехнулся рабочий и ушел с товарищами в цех. Вскоре из здания вышел Никита Сергеич, старик лет шестидесяти, с рыжевато-бурой бородкой и короткими седыми усами. Вид у старика был суровый, и Павка его побаивался. Он слыхал, что Никита Сергеич приехал сюда молодым человеком с оружейных тульских заводов и прожил здесь всю свою жизнь: здесь женился, состарился, потерял и жену и дочь и теперь живет совсем один, бобылем.

— Павка? — удивился Бережнов. — Тебя брат, что ли, прислал?

— Не, не брат. Дядя Остап просили передать, чтобы вечером заходили, — сказал Павка.

— Празднует, значит, свое шестидесятилетие? — улыбнулся в усы Бережнов. — Придем, уважим, так и передай.

Он порылся в кармане своих промасленных широких штанов и достал леденец.

— Пососи, — сказал он, протягивая леденец Павке.

Бережнов бросил курить и всегда носил с собой полкопеечные леденчики. Как захочется курить — возьмет леденец в рот и сосет вместо папиросы.

«Уж наверное вкуснее дыма», подумал Павка, засовывая в рот леденец, пахнувший мятой и грушей.

— Дюшес, — сказал Павка. Леденцы «Дюшес» он считал самыми лучшими конфетами.

— Ну, герой, беги, а у меня и без тебя дела много, — сказал Бережнов. — Скажи Остапу — приду.

— Есть! — ответил Павка по-матросски и побежал, но не обратно, а на сопку, выраставшую между подъездными путями портовых мастерских и рекой. Это было самое высокое место в военном городке. На покатых склонах сопки, по краям пыльной дороги, стояли деревянные домики, крашенные корабельной свинцовой краской. В этих домиках помещалось управление портом и управление мастерскими, а на самой вершине сопки возвышалась серая деревянная мачта, на которой днем вывешивали портовые сигналы, а ночью мелькал огонь.

Павка стал возле мачты.

Внизу, под обрывом, у деревянной пристани, по-морскому — «у стенки», стояли корабли, тесно прижавшись друг к другу. Они казались сверху железными плоскими утюгами. Павка знал, что при желании можно пройти через все корабли без сходен и трапов. Их палубы, обшитые стальной бронею, еле поднимаются над водой. Из бронированных башен торчат прикрытые парусиновыми чехлами жерла орудий. На корме каждого корабля золотой вязью написано его имя: «Шторм», «Смерч», «Буря», «Гроза»...

На «Грозе» служат и Косорот и брат Петр.

В летнюю кампанию они месяцами не бывают дома. «Гроза» уходит в далекие походы на Амур и Сунгари. Комендор в походах испытывает свою пушку, пулеметчики проверяют резвость своих пулеметов, механик — быстроту корабельного хода, а рулевые — поворотливость на вид неповоротливых кораблей.

Как мечтал Павка пройти на корабле до самого моря!.. Моря он никогда не видел и представлял себе его так: белая пена, как у хлебного кваса, и волны высотой с дом. Берегов не видно, по серому небу стелются черные тучи, а в волнах, наверное, плавают прожорливые и злые акулы. Эх, дойти бы хоть раз до самого бурного моря!..

Но это было никак нельзя: матросам строго-настрого воспрещалось приводить на корабль родных и тем более брать их с собой в дальние походы. Павка знал, что пока не вырастет, не плавать ему на корабле по Амуру.