Амурский Путь

Шелков Дурной набрал столько, сколько позволила монгольская щедрость. Из захваченных табунов забрали почти полтысячи лошадей. Наступал май, так что их будет легко прокормить.

— Удачи тебе, хан Бурни, — искренне пожелал монголу удачи Большак. — Не побрезгуй советом: не ломай зубы об Столицу. Лучше сделай так, чтобы вся цинская верхушка сама оттуда сбежала. Найди воинов, что ранее сражались в Восьми Знаменах и отправь их на юг. Пусть найдут там соплеменников и подговорят их бросить войска. Таких там многие тысячи! Даже, если они не придут к тебе — это всё равно ослабит маньчжуров. У них не будет войск для сражений не только с тобой, но и с никанцами. Еще подружись с Халхой. Не требуй от них подчинения, а то тоже придется воевать на два фронта.

Бурни слушал его, пряча скуку, но Дурной надеялся, что все-таки какие-то мысли в ханской голове осядут. По крайней мере, до этого тот демонстрировал умение слушать.

«Лишь бы, лишь бы, — скрещивал пальцы беглец из будущего. — Если всё пойдет хорошо, то как минимум всё Застенье выйдет из-под контроля Цинов. А это немалая часть войск. Воюя на два фронта, Канси вряд ли сумеет одолеть китайских генералов. Те тоже вряд ли добьются успеха. По крайней мере, в реальной истории китайский народ не поддерживал амбиции У Саньгуя. Для них он всё равно был прихлебателем маньчжуров, который и привел тех в Китай. Но… но, возможно, генералы отхапают себе юг, которым управляли все эти годы. Возникнет империя типа Южной Сун. С претензиями на всю страну».

Дурной очень боялся своих фантазий, боялся сглазить, но не мог не фантазировать. Три враждующие державы — вместо единой и сильной. Вот в такой ситуации Черная Русь на неопределенное время сможет вздохнуть свободно. И заняться своими делами!

Среди моря надежд и радости была только одна грустная новость: Удбала решил остаться здесь.

— Пойми, Сашика, — чахарец внезапно утратил свое вечное самодовольство и выглядел даже слегка смущенным. — Это мой народ. Я должен быть с ним в такое время.

«В такое время» можно по-разному понять: в такое тревожное время или в такое перспективное время. Но Дурной не хотел искать тайные смыслы.

— Конечно, оставайся! — улыбнулся он. — Я рад, что ты встретился на моем пути, Удбала! Ты очень нам всем помог. Спасибо… И береги хана. Он важен для всей Монголии! Да и для нас тоже…

«Экспедиционный корпус» двинулся на Родину уже следующим утром. Правда, теперь он больше напоминал торговый караван. Трофейные лошади везли более сотни больших двухколесных телег, набитых добычей. В нескольких лежали раненые. На Амур возвращалось чуть более четырехсот северян. Почти половина потерь случилась еще до соединения с Бурни — во время сурового зимнего перехода.

Размышляя о маршруте, Большак вдруг подумал, что надо не мучиться, а идти напрямую к Сунгари. Скрываться больше нет необходимости. Останавливать чернорусский отряд на севере попросту некому!

«Настолько некому, — холодея от собственной наглости, вдруг подумал Дурной. — Что мы можем попробовать забрать себе долину Сунгари! Маньчжуров там точно нет, местные дючерские народы реального сопротивления оказать не смогут. А ведь это самая плодородная равнина в регионе! Даже в центральной России такими землями могут похвастаться немногие».

Беглец из будущего надавал себе мысленных пощечин. О таком думать еще рановато — надо сначала добраться до родных мест. Там ведь тоже не сидят, сложа руки.

Больше месяца шел отряд по Степи и лишь летом достиг слияния Сунгари и Нонни. Конные сотни в лихих наскоках захватили пару десятков лодок покрупнее, куда сгрузили всё тяжелое. После этого войско двинулось раза в три быстрее, и за остаток июня добралось до Амура. Здесь оно разделялось: болончанские драгуны и люди Индиги двинулись направо, а казаки Темноводного, верхнезейские дауры и драгуны Тугудая — налево. Дурной всем сердцем рвался к свое любимой жене, но дела заставили следовать за последними — в Темноводный. Немалую часть добычи тоже повезли в этот острог.

Беглец из будущего сидел на носу лодки, любовался темной волной Амура, и глаза его предательски слезились.

«Разве не все реки одинаковые? — дивился он своему состоянию. — Почему именно от этой воды, от этих берегов — у меня аж сердце заходится? Особенно, после долгой разлуки… Или это и есть ощущение Родины?».

…Дючерские лодки шли гораздо медленнее казачьих дощаников, особенно, вверх по течению. Парусов нет, весел мало — гребцы уже проклинали свои плавсредства, которые их так радовали на Сунгари. Они бы с радостью сошли на берег — да не имелось уже под рукой телег, чтобы принять грузы. Хотя, и дорог нормальных в Темноводье тоже почти не было.

«В этом мы точно Россия» — улыбнулся беглец из будущего, вспоминая свою прежнюю жизнь — такую иллюзорную, такую ненастоящую. Дыры в асфальте, грунтовка со «стиральной доской» после дождей — а было ли это всё?!