Анафема в десятый круг

― Раф, я… я никогда не обсуждал с ней подобные вопросы. ― переключился он на основу моих переживаний, ― В то время, когда у её сверстниц, были глупые проблемы с парнями, и прочей подростковом фигнёй, у неё были проблемы с головой, наркотой, и законом. Следовательно у меня они тоже были, но с учётом её фобии, проблем такого рода с ней никогда не возникало. Понимаешь, нет парней ― нет проблем. И по правде сказать, я давно уже отчаялся, что она вообще впустит кого-либо свою жизнь, я уже и не ожидал даже, просто смирился, что это… всё. Конец. Что род просто на просто прервётся на ней, и не исключено, что прежде, чем меня самого не станет. Но не в этом дело, Раф. Я это собственно к тому, что… я тоже думал, что она просто внимание привлекает. Думал, что это пройдёт, и всё наладится, думал до тех пор, пока в одно прекрасное утро, не застал Тори, с дулом своего револьвера у виска. Полностью заряжённого и снятого с предохранителя, чёрт возьми! Ей было 14 лет! 14, чёрт! И она спустила этот курок, выстрел мог быть фатальным, если бы я не успел выбить кольт из её руки… Доля секунда, промедления… ― ему стало плохо, реально плохо, он тяжело сглотнул зажмурив глаза, ― Период с 9 лет по сей день, для меня как страшный сон, понимаешь? Мне самому кошмары сняться все эти годы! Она не внимание привлекает, она реально играет в гляделки со смертью, и Слава Богам, что пока что смерть моргает первой. Вот только играют они по одну сторону баррикад, и цель одна, понимаешь о чём я? Это, не шутка, это болезнь. Я это к тому, Раф, что я не первый, год уже морально готов принять удар. А ты? Что ты будешь делать, если она не выдержит и спустит этот курок в последний раз? Что последует, чем это чревато конкретно для тебя?

Эээ…

Моё дыхание меня предало.

― Меня больше волнует, её реакция на это. ― проигнорировал я вопрос, задыхаясь, не представляя, что вообще ответить ему, под впечатлением от его слов, конкретно двух слов: «Тори» и «револьвер» ― в составе одного предложения. Я вздохнул, переводя дыхание и мысли. Господи…

― Это же… ― я прочистил горло, мне было откровенно дерьмово от услышанного. Маскарад… Дэвэл! (Боже) Маскарад, черт его дери! Смертельное мероприятие надо признаться этот её маскарад. Но я актёр, я спрятал всё это. ― У нас в семье заведены свои правила, на основе традиций, и прочее. Это фактически своя культура, чему я должен следовать, да я бы рад, но именно этот аспект, освобождает меня от… всего. В общем-то когда это выяснилось, то никто просто не ждал от меня, что я свяжу с кем-то свою жизнь, ведь это невозможно. ― я всплеснул рукой, с досады, ― Кто чёрт возьми в здравом уме, сможет просто взять и принять подобное, зная, что нет никаких шансов на полноценную жизнь?

― Верно, только моя дочь. ― усмехнулся он с сарказмом. Я мотнул головой.

― Не факт.

― Поговори с ней, кроме неё никто не даст тебе ответа точнее. Я не знаю наверняка, но не думаю я, что для неё это не имеет большое значение. Полагаю, не надо объяснять почему?

Я кивнул, но уверенности не чувствовал. Это только в моих глазах, её болезнь является чуть ли не решающим аргументом, но это может оказаться не так.

Откуда=то примчалась Костина ворона, усевшись к нему прямо на макушку, и принесла с собой отдалённые звуки. Я навострил уши, вслушиваясь в еле различимое переливчатое звучание. От резкого звукового удара, на высоких частотах, мы синхронно вздрогнули от неожиданности и замерли.

― Это что за хрень? ― пробормотал мужчина дезориентировано моргая, следя за улетающей птицей. А вот я кажется знаю.

― «Пляска смерти».

Однажды слышал, как её Сашка играл, да и не только, и сам я её пытался сыграть эту мелодию, но только лишь фрагмент на скрипке. И не посреди ночи. Мы переглянулись, и молча подорвавшись умчались в гостиную. Я вмёрз в пространство на пол шаге, наблюдая за невообразимо скорым скольжением изящных тонких рук по клавишам. По моей коже, дрожью пробежал целый табун мурашек. Я обомлел и потерял голос, сообразив в чём дело.

Она спит.

Чёрт побери, это жутко. Жутко чарующе, жутко прекрасно, просто жутко! Клянусь, меня даже затошнило, не отвращения, нет. От волнения! Такое со мной случалось лишь однажды, когда я впервые ступил на большую сцену.

Костя казался спокойным, явно не впервые столкнувшийся с этим. Расслабленно подойдя, он облокотился на рояль, скрещивая ноги в лодыжках и руки на груди. Выдержка этого мужчины поражала. Белый ворон, переминался с ноги на ногу, на белом глянце рояля. Он был безразличен к Костиному татуму, приземлившемуся рядом. Для глубоко спящего человека, её действия, игра, всё ― было отточено до совершенства. Вопрос заключался лишь в том, как? Как чёрт возьми это работает?

И если через парасомнию, она передаёт подавленные чувства и мысли, то что же такого таится внутри неё там, о чём она не говорит вслух, что по сей день её душит? Вот она пропасть, во всей её ужасающей красе, разверзлась прямо на моих глазах, смертью танцуя в роскошном спектре декадансов и крещендо.