Анафема в десятый круг

Я что-то рассказывал, но я просто был не в состоянии слушать самого себя, создавалось впечатление, что я стараюсь отвлечься. Волновало ли это меня? Да чёрт возьми и в самом плохом смысле! Я давным-давно разучился кому либо доверять! Я даже самому себе до конца не доверяю, хотя знаком с самим собой очень давно вообще-то, и столько, сколько знаю о себе никому неизвестно, даже она не знает всей правды. А болтая вне себя, бесконтрольно, можно и лишнего сболтнуть. Вика и не знает толком, кто я такой, каков я вообще. Хотя, я тоже многого о ней не знаю. До сих пор. Правда, то, что рассказывал мне Ренат, про себя, своё детство, её детство, про все те годы, персонального ада… Клянусь, тогда, для меня эти его редкие откровения, были словно сценарием к жёсткому психологическому триллеру. В это сложно было поверить, да никто особо и не верил. Даже я не верил, не представлял, что такое вообще возможно. Как такое возможно? Я испытал на своей шкуре, не мало грёбанного дерьма, но то были чужие люди, которым было глубоко наплевать, сколько мне лет, каков мой лимит ужаса и боли, и выживу ли я вообще. Но чтобы родная мать, превращала своих собственных детей, в объект своего сумасшествия… Я не удивлён, что Ренат, решил избавить мир, от подобного пятна на нём. Хотя, это конечно не похоже на него. Он прослыл пацифистом, наглухо пришибленным, но всё-таки убеждённым пацифистом. К тому же до смерти страшащийся предметов, способные причинить вред. Клянусь, он даже от розеток шарахается, ест исключительно ложкой, и у него длинные седые волосы. И когда я говорю длинные, и седые, я имею в виду реально длинные волосы, заплетённые в косу, до середины спины. И если Вика только с далека кажется седой, просто у неё волосы очень светлые, то Ренат на полном серьёзе, полностью, абсолютно седой! Правда с бабой его сложно спутать, даже с учётом довольно аскетичной фигуры, даже с косой, даже со спины. Его рост равняется с отместкой 2 метра, ровно. А теперь угадайте как его прозвали? Угадали. Так и назвали ― эльф. То есть, надо понимать, что для человека, страшащегося элементарных ножниц, взять в руки нож, и попытаться прирезать свою мать ― это весьма проблематичная задача. Он даже, вместо того, чтобы обстригать ногти, как все нормальные (ну, более менее нормальные, конечно) люди, предпочёл спиливать их пилкой.

Я не мог в это поверить, вот и всё. Я прекрасно, знаю этого парня. Он без сомнений чокнутый, но он из той разновидности сумасшедших, которые как малые безобидные дети, обиженные судьбой. Он никогда не был буйным, или агрессивным, никто никогда не боялся его в этом смысле. Напротив, пугает его апатия, и совершённая тишина в поведении. Он кажется, даже ходит, не касаясь пола. В ярость его могли привести только воспоминания о матери, и то, эта была бессильная ярость, что клокотала в нём, но всегда находилась прочно запертой, глубоко внутри него, словно опасный зверь, отчаявшийся вырваться из клетки. Чтобы не происходило в душе этого парня, это никогда не застрагивало поверхность. Нет, я даже не исключаю, что Рената могло замкнуть, и он решил прирезать свою мать. Но Вику он и пальцем не тронет. Не могло всё так круто измениться, он не может этого сделать! Просто не может! С какой стати человеку, пусть и безумному, нападать на сестру, которую он не боялся защищать до последнего. Защищать от своей же собственной матери, порой жестоко платясь за это заступничество…

Эта мысль посеяла сомнения. А может ли его перемкнуть в этом отрезке, превращая Вику в его сознании, из беззащитного ребёнка, в объект всех его бед? Просто перевернуть приоритеты и ценности? Да, может.

Вся эта хрень, заставила меня запутать самого себя.

На моё плечо легла тёплая ладонь и она дрогнула. Нежное касание прошлось по моей лопатке, но молча. Мы оба тяжело молчали. Я только сейчас понял, что давно уже молчу и меня потряхивает. Я даже не знаю почему замолчал, вероятно мне задали вопрос и даже по лицу её ничего не могу прочитать, потому что я не вижу нихрена! Мне нужно успокоиться, пока это не переросло в какую-нибудь ахинею в моей башке. У меня по сути даже нет причин ей не доверять. Вообще-то, если я согласился на подобную пытку, то я доверяю ей, даже больше чем себе. Это о чём-то, да, говорит, верно? О том, что я круто влип, например…

Резко остановившись Вика отпустила мою руку.

― Подожди минуточку. Только не подсматривай!