Анаконда

Март—апрель, как ни странно, отмечен и всплеском женской преступности: замечен рост числа убийств женами мужей, поджогов бабами соседских изб в деревнях по причинам немотивированным. В Петербурге было совершено пять отравлений мужей женами только за март — май 1780 года. И еще шесть отравлений предполагаемых любовниц женами, мужья которых изменяли им.

Из письма Екатерины II графине Марье Саввишне Багучевой.

«...Милостивая Государыня. Я получила письмо, с которым Вы обратились ко мне через генерал-фельдцейхмейстера графа Орлова. Нет ничего более лестнаго для меня, для человека вообще, как видеть, что его враги отдают ему справедливость. Конечно, сударыня, Вы не ошибаетесь в своем задушевном убеждении, что я не только не ненавижу своих врагов, но и, коли они сами ко мне зла не питают, и коли исправно служат нашему отечеству, то и награждаю их. Пожалованный Вам титул тому свидетельство. Я оказываю доверие тем, кто предпочитает мое доброе имя моей милости. Вы умно ведете себя, не суетитесь, не жадничаете, проявляя ум и тщания к наукам. Я не держу зла на Вас и Князя. Бог с вами. Соблаговолите быть завтра при дворе.

23 марта 1783 г.»

Март 1783 года снова был благоприятен для женщин в России. Княгиня Екатерина Романовна Воронцова-Дашкова была назначена Екатериной директором Петербургской Академии наук и президентом Российской Академии.

24 марта 1783 года во дворце был большой прием. Екатерина вышла на бал расстроенной: ей доложили, что нынешний март снова, как и в 1780 году, ознаменовался ростом женской преступности.

— Бабы словно с ума посходили, — жаловалась Екатерина своей тезке Дашковой, — только в столице три случая убийства женами мужей, пять поджогов, совершенных женщинами подлого звания, а Марья Перекусихина, из хорошей дворянской семьи, зарезала кинжалом свекра, графа Петра Степановича Перекусихина. И без всякого на то повода. Какая-то шайка воров в Петербурге появилась, докладывают мне, тоже из баб составленная. Крайней жестокости... Ума не приложу, что с народишком творится...

Обойдя всех статс-дам и иностранных министров, приглашенных на бал, Екатерина II вернулась к Екатерине Дашковой.

— Я бы хотела с вами поговорить, — сказала она, наклонив ярко накрашенные губы к нежному ушку княгини.

— Я всегда готова выслушать Ваше Императорское Величество с величайшим благоговением.

— Сейчас это невозможно.

— Когда и где Ваше Величество прикажете, — ответила Дашкова.

Она отошла в сторону, поговорила еще с несколькими послами, которые затем становились по другой стороне комнаты. Остановившись между двумя рядами, государыня встретилась глазами с Дашковой и знаком позвала ее к себе.

— Позволь, мой друг, представить тебе Марью Саввишну Багучеву, — указала императрица на молоденькую и прехорошенькую даму, весьма скромно потупившую взор, как только на нее взглянула всесильная княгиня Дашкова. Дашкова знала ее. Это была фаворитка Светлейшего Князя Потемкина.

— Мы знакомы, — заметила Дашкова. — Хотя и не коротко.

— Будете и коротко. Рекомендую тебе Марью Саввишну в вице-директоры Санкт-Петербургской Академии.

— Простите, Ваше Величество, я не могу принять место, совершенно не соответствующее моим способностям, — низким, красивым голосом проговорила Багучева. — Если Ваше Величество не смеетесь надо мной, то позвольте мне сказать, что, в числе многих причин, я из любви к Вашему Величеству не хочу рисковать сделаться всеобщим посмешищем и не оправдать Вашего выбора.

Императрица, дабы уговорить Багучеву, прибегла к хитрости:

— Да ты, никак, обижена на меня? Или ревнуешь?

— К кому же, Ваше Величество?

— Да к Светлейшему Князю. Не надо к прошлому ревновать, друг мой. Живи настоящим, радуйся ему.

— Я и радуюсь. А пост вице-директора для меня слишком тяжел. Плечи не выдержат.

— Потемкина выдерживают, а тут не выдержат? — улыбнулась государыня.

Багучева, демонстрируя смущение, опустила голову.

— Ну, ну, не смущайся. Али думаешь, княгиня Дашкова про вашу любовь не знает?

— Княгиня знает многое, в том числе и такое, чего ученейшие мужи Российской империи не превзошли, — тихо ответила Багучева.

Ответ Дашковой понравился. Они переглянулись с императрицей.

— И все же, Ваше Величество, — подняла большие голубые глаза Багучева, — сделайте меня лучше начальницей Ваших прачек, и Вы увидите, с каким рвением я буду служить Вам.