Анамнез

– Надо ночью дежурить по одному. Ты поспи пару часиков, потом я. – Сказал Тетёркин, наглаживая кота и жмурясь от выпитой рюмки горячительного напитка. – Ох, хорошо. Олька, ты с собой бутылочку прибери, пригодится. А сейчас более не надо. Много. Сейчас хмель ни к чему. – авторитетно заявил истопник. – Как думаешь, чё деется вокруг?

– Да откуда я знаю. – махнул рукой Кирилл, чувствуя, что еле сидит.

Еда тяжело провалилась в желудок, привыкший за долгое время к жидкому супу и овсянке, что полагались в медпункте, сон мазал веки тяжёлым сном, и Кирилл взглянул на Тетёркина.

– Я лягу?

– Давай, давай. Я нормально, посижу ещё. – махнул рукой мужчина.

– Слушай, – Кирилл помолчал, – если спецназ приедет с утра, ты не говори, что я сбежать пытался. Я просто испугался. – Кирилл взглянул на мужичка.

Тот в ответ усмехнулся и сказал:

– Разбежались! Спецназ! Откудова? Нас тут ещё дня три не хватятся. Уедем, не переживай. – Тетёркин подобрал с пола одеяло и кинул Кириллу. – На, стели на полу прямо здесь, а то там околеешь.

– Вот носки натяните ещё. – Олька покопалась в мешке. – И тулупом укройтесь. – Женщина передала ему подбитую мехом куртку из дублёной кожи, какие полагались только старшему офицерскому составу.

Кирилл устроился возле трещащей дровами печи, положил голову на свёрнутую куртку и слушал, как Олька рассказывает Тетёркину, что Пуговичка – это единственный выживший котёнок после нападения лиса. Думали, что девка, поэтому так и назвали, а оказалось – кот, поэтому теперь есть у них кот Пуговичка. Кирилл провалился в манящий, сладкий сон, ему снились острова с белым песком, шипящие волны, царапающие его тело, и жар солнца. Вдруг всё провалилось обрушившейся на него реальностью. Кирилл вскочил, потому что его трясла за плечо Олька и что-то шипела, а Тетёркин елозил у окна, откуда почему-то сильно дуло холодом.

– Они стекло выбили! Там упало что-то, – шептала Олька, – Волька пытается залатать.

Кирилл вскочил на ноги, подошёл к Тетёркину, который, изодрав руки в кровь, вытаскивал битые острыми углами стёкла. Через выбитое окно было видно, что во внутреннем дворике рухнула железная конструкция вышки. На улице разыгралась сильная метель, и ветер сносил всё, что попадалось на пути. Но это спасло людей от нашествия обезумевших, потому что вышка придавила их своим весом, и теперь они корчились под ней.

– Завязывай! – сказал Кирилл. – Надо ноги уносить, шумно очень, сейчас вся нечисть сбежится. Быстро собираем шмотки и короткими перебежками в машину. Дай бог, заведётся.

Олька подхватила кота и закинула за спину набитый рюкзак, Тетёркин прижал вяза́нку с одеялами и сумку с едой, а Кирилл, быстро накинув тулуп и шапку, взял ещё два подготовленных вещмешка.

Выйдя в метель, они задохнулись ветром, протиснулись мимо скрюченных тел, слабеющих под тяжестью металлической вышки, и побежали как можно быстрее к забору. Каждому хотелось оказаться подальше от места, ставшего из просто колонии для заключённых, в площадку, где развернулся сущий ад.

Добравшись без происшествий до автомобиля, они быстр погрузились. Тетёркин на карте показал, куда ехать. Как оказалось, он знал в километрах тридцати охотничий домик, где можно было переночевать и обдумать, что делать дальше. Выехав на занесённую снегом дорогу, УАЗ рванул по целине, разметая лёгкий, недавно нанесённый снег, и спустя час езды они остановились возле неприметного деревянного строения. Кирилл выдохнул и подумал, что есть всё-таки небольшой процент, что его мечта о свободе сбудется.

Перенеся вещи в дом, истопник сразу занялся любимым делом: разжиганием печи. Олька хлопотала по хозяйству, так словно всегда здесь жила, а Кирилл вернулся в машину за последним баулом. Тетёркин заверил, что на других картах этого домика нет, так что если будут искать, то точно не найдут. Да и вряд ли кто-то после того, что увидит на зоне, озаботится в скором времени исчезновением какого-то Нальчикова.

Кирилл выдохнул, подхватил сумку и, бросив её в снег, отошёл к дереву справить нужду. Но рассеянность горожанина тайга не прощает. Через секунду со стальным лязгом ему в ногу впились острые зубья капкана, поставленного на непрошенных зверей вблизи дома.

Москва, 20 июня 2020 года

Сейчас Нальчиков, сидя в одном из ангаров Шереметьево, вспоминал всю свою жизнь и не верил, что после стольких трудов и тяжёлого побега по заснеженной тайге, он опять вдруг попал в какую-то новую передрягу. До сих пор он с содроганием вспоминал, как на его ноге сомкнулись равнодушные челюсти железного капкана, которому было всё равно, чья конечность попала в плен: волчья, лисья, человечья.

Кирилл думал, что после всех трудностей выбрался на свободу. Он планировал пересечь границу и затеряться на земных просторах, но судьба распорядилась по-другому. И сейчас в окружении множества полицейских Кириллу было особенно неуютно, ибо они наводили на него лютый ужас. Ужас возвращения на зону. Хотя сейчас вряд ли кто-то вспомнит, что Нальчикова нужно вернуть в тюрьму.