Анархисты будущего. (Москва через 20 лет)

— Товарищи! — сказал Дикгоф. — Мы первые свободные люди, которые нарушили мертвый покой этой могилы, вырытой тиранами для живых когда-то людей. Стремясь освободить наших товарищей в Бастилии, мы случайно наткнулись на ужасный застенок пятнадцатого века, который вновь возродился в средине двадцатого. Но как мы проникли сюда, так мы проникнем и туда! Это счастливое предзнаменование! Обнажим же головы перед этими черепами, потому что только путем долгих насилий могло созреть в человечестве стремление к освобождению от них, стремление к свободе! Да здравствует же свобода!

Десятки голосов подхватили этот крик, а на черепа и головы живых людей тихо сыпалась земля, потрясенная недавним взрывом.

Дикгоф взял в руки один из черепов, но он рассыпался в его руках.

— Когда-нибудь человек найдет победу и над смертью, — промолвил он, отряхнув от праха свои руки.

В этой же могиле состоялся совет, на котором рассматривали план. Оказалось, что они находятся под самой Бастилией.

Новая подземная тюрьма, игрой судьбы, оказалась над застенком Грозного.

Решено было с помощью аппарата с икс-лучами и новым прибором к нему произвести фотографический снимок, чтобы определить центр тюрьмы и вести подкоп к этому центру, вырывая в земле ступени.

Работа снова закипела с лихорадочной быстротой. Теперь была дорога каждая минута.

XII

Взятие «Бастилии»

«Воронка» быстро приближалась к концу. Выход ее вел к центру тюрьмы, именно в коридор, определенный с помощью аппарата с икс-лучами.

Вскоре несколько аппаратов беспроволочного телефона, взятые с собой, начали передавать неясные звуки, отраженные ими с поверхности земли. Это был какой-то сплошной гул, прерываемый гулкими ударами.

— А ведь это стреляют! — воскликнул Семен Иванович.

— Послушайте-ка!

И он приложил аппарат к уху Александра Васильевича.

— Действительно, кажется, стреляют, — побледнел тот. — Неужели мы опоздали?

— Значит, революционеры пошли в атаку на тюрьму, — решил Семен Иванович. — Ну, им придется плохо… Их перестреляют, как куропаток. Не бойтесь опоздать, Дикгоф даст нам сигнал, а уж этот человек не опоздает, — добавил он убежденно.

Действительно, им оставалось только ждать. И десяток человек в почти готовой воронке были обречены на томительное бездействие.

— Только взорвать верх воронки — и мы в тюрьме! — вслух мечтал Александр Васильевич. — Можно туда пробиться даже с заступами… Ждать теперь, когда мы у конца, это — мучительно, это невыносимо!

— Ворваться туда и погибнуть без пользы? — с легкой иронией возразил ему Семен Иванович. — Поверьте, что половина успеха зависит от рассчитанности действий и организации. Если бы у нас не было организации, нашу партию давно бы передушили, как перепелов в сетке. А теперь мы вскоре будем господами положения!

В томительном бездействии прошло несколько часов.

Александр Васильевич почти не выпускал из рук телефонного аппарата, и чуткое ухо, в связи с нервно настроенным и возбужденным ожиданием воображением, ловило в нем создаваемые этим воображением звуки.

Ему чудился голос Ани, ее призывный, молящий о спасении крик, и тогда он вздрагивал, как раненый, и готов был броситься один разбивать ломом эту темную глину, этот молчаливый пласт земли, последнюю грань между ними.

И вдруг в аппарате раздался человеческий голос, ясный и отчетливый, заставивший Александра Васильевича вздрогнуть от неожиданности.

— В Москве восстание! — сказал голос, слишком хорошо знакомый теперь Александру Васильевичу — голос Дикгофа. — Слежу за боем с «Анархии». Революционеры засели в зданиях вокруг тюрьмы и ведут перестрелку с войсками и стражей. Приступа нужно ждать не ранее ночи. Будьте готовы!

Семен Иванович по лицу Александра Васильевича догадался, что говорит Дикгоф.

— Он?

Александр Васильевич кивнул головой и передал трубку Семену Ивановичу.

— Хорошо. Да, да… Будем ждать! Все готово, — заговорил тот, веселыми глазами поглядывая на Александра Васильевича.

Действительно, в то время, как засевшая под землей кучка людей готовилась к решительным действиям, в Москве уже лилась рекой кровь, и в различных пунктах происходили настоящие сражения.

Восстание вспыхнуло неожиданно даже для самих социал- революционеров. Началось с того, что кучка горячей молодежи овладела на Арбатской площади полицейским блиндажом и засела в нем, отстреливаясь от бросившегося в атаку на блиндаж военного патруля.

На помощь патрулю бегом прибыла военная часть, но ее встретила боевая дружина, и на Арбатской площади произошло первое кровопролитие. Дружина была разбита, но вожди революционеров, боясь, что теперь рухнет весь план, немедленно подняли клич к вооруженному восстанию.

По всей Москве появились мгновенно создавшиеся партизанские отряды революционеров, принудившие в борьбе с ними раздробиться войска, а главная боевая дружина окружила район тюрьмы и завязала перестрелку с засевшей в блиндажах и за валами караулом и стражей.