Анархизм и другие препятствия для анархии

Представьте себе, что вы – марсианский антрополог, который изучает Землю, смотрит на нее в самый лучший телескоп с самыми последними видеоприспособлениями. Земные языки вы пока не расшифровали, и потому можете только записывать, что земляне делают, не имея понятия о принятых среди них заблуждениях. Однако в первом приближении вы можете отличить то, что они делают по желанию, от всего остального. Первое ваше важное открытие – это то, что земляне проводят почти все свое время за делами, которыми они заниматься не хотят. Единственное важное исключение – это несколько постоянно уменьшающихся групп охотников-собирателей: их не беспокоят правительство, церковь и школа, они отводят на поиск и добычу пропитания четыре часа в день, причем их деятельность так сильно напоминает то, чем в индустриальных капиталистических странах заполняют свой досуг привилегированные классы, что вы не можете точно определить, работают эти люди или развлекаются. Однако государство и рынок очень быстро уничтожают эти анклавы, и вы совершенно законно сосредоточиваете свое внимание на почти глобальной системе – которая, несмотря на очевидные внутренние противоречия, проявляющиеся в войнах, тем не менее, всюду, по большому счету, одна и та же. Затем вы замечаете, что маленькие земляне почти целиком зависят от семьи и от школы, иногда также от церкви, а кое-где – от государства. Взрослые тоже часто собираются в семьи, но большую часть времени они проводят на работе, и там же их контролируют сильнее всего. Итак, даже не обсуждая вопрос о том, насколько в узких рамках производительной деятельности каждого все продиктовано мировой экономикой, мы, естественно, заключаем, что источник главного и прямого насилия, испытываемого типичным взрослым человеком, это не

государство, но работодатель. За неделю ваш непосредственный начальник отдает вам больше прямых приказов, чем полиция – за десять лет.

Если смотреть на мир без предрассудков, но имея перед собой цель максимально увеличить свободу, то главная принуждающая сила – это не государство, а работа.

Либертарианцы, ничтоже сумняшеся призывающие отменить государство, тем не менее, воспринимают выступления против работы с ужасом. Призыв отменить работу, разумеется – это издевательство над здравым смыслом. Так же, как и призыв отменить государство. Но представим себе, что среди либертарианцев устроили референдум, где надо выбрать либо отмену работу с сохранением государства, либо отмену государства с охранением работы – есть ли какие-нибудь сомнения в его результате?

Либертарианцы поклоняются последовательной логике и количественному анализу. Попытайся они применить эти методы к собственным идеалам, результат был бы шокирующим. В этом и есть цель моего марсианского мысленного эксперимента. Я ни в коем случае не хочу сказать, что государство не так омерзительно, как его изображают либертарианцы. Но все сказанное наводит на мысль, что государство важно не столько прямым своим насилием над, например, солдатами и заключенными, сколько неявной поддержкой работодателей, которые ставят по струнке рабочих, владельцев магазинов, которые арестовывают мелких воришек, и родителей, которые владычествуют над детьми. Вот те классы, в которых обучают подчинению. Разумеется, всегда есть горстка странных людей вроде анархо-капиталистов или анархистов-католиков, но они лишь исключение, которое подтверждает правило.

В отличие от побочных тем вроде безработицы, профсоюзов и минимальной заработной платы, тема собственно работы в либертарианской литературе почти никогда не затрагивается. Из того, что есть, большая часть – инвективы против паразитов в духе Айн Ранд, почти неотличимые от ругани советской прессы в адрес диссидентов, и вызубренные в воскресной школе общие места в том духе, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – и это от жирных котов, которые этим сыром обожрались. Редкое исключение – рецензия на книгу 1980 года, опубликованная в журнале «Либертарианское обозрение» профессором Джоном Хосперсом, старейшим государственным деятелем либертарианской партии, вылетевшим из Коллегии выборщиков еще в 1972-м. Да, то была на редкость воодушевляющая апология работы, созданная университетским профессором, который сам в жизни никакой работы не выполнял. Чтобы продемонстрировать, насколько его аргументы консервативны по сути, достаточно показать, что они во всех существенных местах сходятся с марксизмом-ленинизмом.