Анархизм и другие препятствия для анархии

«По всему миру политики и полицейские применяют слово «терроризм» не по адресу – для того, чтобы вызвать враждебность к любой попытке сопротивляться или подготовиться к вооруженной защите против их собственных террористических действий. Отличительная черта терроризма – систематическое использование насилия в политических целях».

Слово, примененное не по адресу политиками и полицией, надо полагать, применяется по адресу предложением ниже, где его берут в свои руки анархисты. Согласно этому определению, любая насильственная революция есть терроризм – даже когда в ней участвует большинство населения. На самом деле коллективная самооборона, которую авторы в другом месте упоминают одобрительно, есть систематическое использование насилия в политических (в том числе) Целях – следовательно, терроризм. Чтобы добавить бессмыслицы, это определение терроризма не покрывает те случаи, когда отдельные индивиды действуют не систематически и в одиночку – как Леон Шолгош, убивший президента Маккинли, или Александр Беркман, ранивший промышленника Фрика – случаи, которые все – и сторонники, и противники – всегда считали актами терроризма. Наши австралийцы просто не умеют говорить по-английски – и это не спишешь на разницу диалектов.

Приняв за основу исследования бессмысленное и уничижительное определение его предмета, авторы затем еще и усиливают идиотизм. «Так же, как правители» – и, как мы увидим, некоторые анархисты – «предпочитают использовать слово «террорист», сами террористы предпочитают описательный термин «городской партизан», дающий им незаслуженный романтический ореол». Тем самым для авторов городские партизаны суть террористы (в точности, как утверждают «правители»), а сельские партизаны-нет: «…в особенности в сельской местности эти люди могут прибегать к нетеррористическим вооруженным действиям. Обычно при этом происходят вооруженные стычки с полицией или армией».

Итак, вооруженное нападение на полицейский участок в деревне – партизанская война, а вооруженное нападение на полицейский участок в городе – терроризм? Неужели наши кухонные анархисты думают, что полицейским есть дело до того, насколько населена местность, в которой их убивают? И что большинству населения есть до этого дело? Кто здесь романтик? Граждане романтизируют крестьян, поскольку никогда их не видели, и очерняют городских интеллигентов – таких, как они сами, – потому что слишком хорошо знают самих себя.

То, что, по мнению наших тактиков, могут делать сельские партизаны, – это не (все) то, что они на самом деле делают (те из них, кто имеет успех). База Вьетконга находилась в сельской местности, но убийства, взрывы и экспроприации партизаны производили и в городах. Партизанская война по определению эластична и использует все возможности: ничто не запрещено, все разрешено, все идет в ход. То, что сельские партизаны могут «прибегать к нетеррористическим вооруженным действиям» (и действительно к ним прибегают) , не значит, что они не могут прибегнуть и к террористическим действиям – вроде деревень, которые вырезали «красные кхмеры» и «Сендеро Луминосо».

Но оставим лексикографию: что в действительности вызвало обуявший этих анархистов зуд? На самом деле, памфлет не имеет почти никакого отношения к собственно терроризму. Напротив, этот текст – критика городской вооруженной борьбы разных, в основном националистических и/или марксистско-ленинистских, групп в 60-е и 70-е: ИРА,ООП, РАФ, СЛА и т.д. Разумеется, наши левые (по собственной идентификации) не хотят, чтобы их путали с этими террористами, – но ведь различие в целях должно бы обозначить разницу гораздо лучше, чем зачастую совпадающие средства?

Большинство марксистских групп, как они признают, отвергают терроризм во имя партийного строительства и пропаганды – более или менее того же, к чему призывают австралийцы. У «Красных бригад» не было врага злее Итальянской коммунистической партии. Но, с другой стороны, может быть, австралийцы преувеличивают разницу в методах (практически игнорируя долгую историю анархистского терроризма), потому что у них не так много программных отличий от этих марксистов? Они все время отпускают загадочные замечания вроде «демократии можно добиться, только создав движение большинства». Как обычно, это обобщение неверно – в Японию или Западную Германию демократия пришла не так – но бог с ним: почему анархистов вообще волнуют условия, в которых возможна демократия как форма правления? Или это тайком вставили в текст «либертарианские социалисты»?