Анатолий Мариенгоф: первый денди Страны Советов

Безумцы верят женщинамИ сну.(«В 0.30 отходит курьерский», 1939)Хожу полжизни с этой дамой под руку,И даже сплю я с этой дамой рядом,И ссорюсь, и мирюсь, и вместе утоляю голод,Имею сына от неё, кончающего школу,И дочь с развратными глазами, —И ничего не знаю в этой даме.(«Внезапный ужас буржуа», 1939

)Вот и нашей любви капут.Не она ли была безмерной?Я сказал:– Что ж, так все живут.Ты сказала:– Не все, наверно.<…>Как же быть-то?Расстаться что ли?Ну, ударь!Закричи!Что-нибудь разбей.

Ты моя до физической боли,До мозга моих костей.<…>Ты не слушаешь,Ты холодна,Нет тебя холодней на свете.(«Вот и нашей любви капут», 1939)Это же буря в стакане воды –Наша любовная буря.(«Где тут беда?! Это полбеды…», 1939)

И ты такая же, И ты.Боюсь подуматьИ сказать.(«И ты такая же…», 1939)Ты мучаешь меня невероятно,Ты для меня, как кошка, непонятна:Глупа, горда или упряма,Зеленоглазая, с хвостом пушистым, дама?(«Ты мучаешь меня невероятно…», 1930-е)

Примеры можно множить и множить. Неясно, однако, имеет ли этот сюжет жизненную подоплёку? Была ли измена? Со стороны Мариенгофа? Или – Никритиной? Мемуаристы – от Михаила Козакова-младшего до Израиля Меттера – в один голос называют их самой прочной парой. Никритина говорила, что жизнь их была нераздельна: куда он, туда и она. Один раз только проговорилась Ларисе Сторожаковой: когда Мариенгоф душил её от ревности, Анна Борисовна лишь сказала: «Дверь закрой – соседи увидят»386.

Очевидных доказательств измены нет. Но слишком часто попадаются тексты, которые подводят к определённому выводу. Стихи, сюжеты сценариев и пьес, наконец, появившиеся в 1937-м «Записки сорокалетнего мужчины:

«Женщины часто повторяют:

– Я его люблю сама не знаю за что. Вот суки! повязывающиеся с теми, кто настиг их».

«У женщин половое чувство – это и есть их душа. У мужчин же душа душой, половое чувство половым чувством. Слияние одного с другим – это редчайший случай, это – любовь».

«Все женщины распутны. А так называемые верные жёны ещё хуже неверных, потому что в сердце своём, в мыслях, изменяют чаще и бесстыдней».

И так далее.

Крепко сказано. И зло. Притом что женщиной всей его жизни оставалась Никритина. Даже в гастрольных списках Ленинградского БДТ постоянно значится: «Никритина + 1».

Дом на Кирочной

Что-то неладно не только в семье. И не только с изданием романа «Екатерина». Под угрозой оказывается жизнь Мариенгофа. Судя по арестам соседей в доме на Кирочной, смерть витала рядом. Многие добрые знакомые исчезают из поля зрения. Среди ночи к подъезду подъезжает чёрный воронок, выходят люди в кожаных куртках, с оружием наперевес, врываются в квартиру и увозят человека в известном направлении, где он подпишет всё, что ему скажут.

Были выдернуты из жизни Бабель, Мандельштам, Мейерхольд, Блюмкин и Малкин… Это если брать тех, кого хорошо знал Анатолий Борисович. А вот ещё знакомые: Клюев, Клычков, Орешин, Эрлих. Вернутся они или нет? Шансов мало.

В 1931 году арестован по делу меньшевиков и сослан в лагерь Владимир Густавович Громан, отец Сергея Громана, с которым Мариенгоф учился в пензенской гимназии. Сам одноклассник Анатолия Борисовича расстрелян в 1938 году на Бутовском полигоне. Там же оказался и Борис Малкин.

Ольга Эйхенбаум, дочь знаменитого филолога, вспоминала, как её отец ежедневно перезванивался с близкими и родными людьми и, шифруясь, говорил только одно слово: «Перелёт» или «Недолёт». Это означало, что приходили за соседями.