Анатомия снобизма

Ни тогда, ни позже никто из знатоков не усомнился в подлинности фресок. Лишь два года спустя сам герр Мальскат признался в подделке. Он добровольно явился в управление любекской полиции, где показал, что все до единой фрески были собственноручно им сфабрикованы по приказу его начальника, герра Фая, и просил предать его суду по обвинению в подлоге. Однако ведущие немецкие искусствоведы твердо держались своего: нет и не может быть сомнений в подлинности фресок — герр Мальскат просто ищет дешевой популярности. Правительство назначило комиссию по расследованию, которая пришла к выводу, что реставрация церковной росписи была фальшивкой, однако к тому времени герр Мальскат уже успел признаться в том, что сотнями фабриковал и продавал как подлинники Рембрандта, Ватто, Тулуз-Лотрека, Пикассо, Анри Руссо, Коро, Шагала, Вламинка и других великих мастеров (полиция даже обнаружила несколько таких подделок дома у герра Фая). Не будь этих улик, немецкие искусствоведы, наверное, так и не признали бы, что их обвели вокруг пальца.

Что ж, и знатоки могут ошибаться, но я клоню не к этому. Восхитительный обман герра Мальската — лишь эпизод в цепи удачных и не так давно разоблаченных подражаний и подделок, среди которых самые невероятные, пожалуй, «полотна Вермера», вышедшие из рук ван Мегерена. И тут встает мучительный вопрос: неужто любекские святые лишаются своего великолепия и перестают быть «бесценной сокровищницей шедевров» только потому, что их написал герр Мальскат, а не другой художник?

На этот вопрос есть разные ответы, но сначала я хочу доиграть до конца свою роль advocatus diaboli: возьмем другой пример и другое искусство Макферсонова «Оссиана». История эта столь известна, что я лишь бегло ее напомню. Джеймс Макферсон (1736–1796), шотландский поэт и искатель приключений, в один прекрасный день объявил, что во время странствий по горной Шотландии нашел древние гэльские рукописи. Воодушевленные этим известием шотландские литераторы организовали подписку чтобы материально поддержать изыскания Макферсона, и в 1761 году он опубликовал книгу под названием «Фингал, старинная эпическая поэма в шести книгах, а также другие поэмы, сочиненные Оссианом, сыном Фингала» (Оссиан — легендарный герой III века и кельтский бард). Вскоре после «Оссиана» появился еще более объемистый Оссианов эпос «Темора», а вслед за ним — сборник под названием «Поэмы Оссиана». Ученые умы Англии тотчас усомнились в подлинности текстов, сомнения выразил и доктор Джонсон (которому Макферсон ответил вызовом на дуэль), и до самой смерти, под различными неубедительными предлогами, публикатор отказывался печатать свои кельтские подлинники. К концу столетия вопрос об авторстве был решен: исследователи установили, что большинство «Оссиановых» текстов написал, используя элементы кельтского фольклора, все-таки сам Макферсон.

И вновь напрашивается вопрос: умаляет ли поэтическую ценность этих произведений то обстоятельство, что их написал не Оссиан, сын Фингала, а Джеймс Макферсон? «Оссиановы» тексты были переведены на множество языков и оказали значительное влияние на литературный и культурный климат Европы конца XVIII — начала XIX столетия. Вот как оценивает творчество Макферсона Британская энциклопедия:

«Несмотря на то что автор использовал множество источников, и его работа не является аутентичным списком кельтских рукописей, тем не менее это настоящее произведение искусства, заложившее основы европейского, и прежде всего немецкого, романтизма… И Гердер, и Гете высоко ценили эти поэмы».

Подобных примеров бесконечно много. Старинная мебель, римские скульптуры, греческие терракотовые статуэтки, итальянские мадонны постоянно подделываются, фальсифицируются, копируются, и наша оценка произведения искусства определяется не эстетическим наслаждением, не непосредственной радостью созерцания, а сомнительным и часто необоснованным мнением знатоков. Посредственное, но признанное подлинным полотно известного мастера ценится выше, чем более сильная работа его безвестного ученика, принадлежащего к его «школе», и ценится не только торговцами искусством, чья цель — выгодное вложение капитала, но и всеми нами, включая автора этих строк. Значит ли это, что все мы снобы и какая-нибудь подпись, заключение эксперта или штемпель, удостоверяющий датировку вещи, для нас важнее ее самой и присущей ей красоты?

4

Теперь представлю доводы защиты. Для них довольно одной фразы: наша оценка произведения литературы и искусства не бывает цельной, она есть результат двух независимых, одновременно протекающих процессов, которые обыкновенно искажают друг друга.