Анатомия страха

Дима встал из-за стола и включил электрическую песочницу для кофе по-турецки. Пока песок грелся, смолол зерна, добавив гвоздичку, кардамон и пару крупинок соли. Хотя чай он не любил, но при необходимости мог пить любой, даже самый дрянной, из веника. А вот кофе — нет, только самый лучший, свежесмолотый. На работе, конечно, приходилось довольствоваться кофеваркой, но Дима не поленился самолично выбрать самую лучшую и строго следил за тем, чтобы кофе Лена тоже покупала самый лучший. Друзья знали о его кофеварных талантах и беспардонно пользовались, заходя «на кофеек».

Когда ароматный напиток с роскошной густой пенкой оказался перед Валентином, а Дима налил себе еще ликера, Стоцкий соизволил наконец продолжить:

— Твой дружок Свирин, когда я его спросил, не знает ли он некую Наталью Гончарову, чуть не обделался и задурил: дескать, Наталья Гончарова — жена Пушкина. Прикинь! Между делом я о нем навел справочки. Про Коммутатора слышал? Так это он. Так что насчет погонялки я пошутил.

— Что?! — не поверил Дима.

О Коммутаторе ходили легенды. В лицо его знали немногие. Вообще это была крайне загадочная и одиозная личность. Но чтобы это был Свирин?!

— Да-да, он самый. Только вот непонятно, про Коммутатора говорят, что он хоть и хилый, но все-таки железный парень, взглядом мух давит. А этот… Короче, поднажал я и выяснил. Была у него такая знакомая, Наталья Гончарова. Из Мурманска. Студенточка, наркоманочка. И лет ей было не 30 — 32, а всего 19. И было это в 98-ом. Под описание совершенно не катит. Хоть и невысокая, но русоволосая, немного курносая, глаза зеленоватые. Они не виделись года два, и он ничего о ней не знает. Я послал в Мурманск запрос, будем ждать ответа. Слушай, а чего это у тебя разгром такой? — спросил Валентин, ошарашено глядя по сторонам.

— Во, блин, проснулся! Два часа просидел и увидел. Это Ксюшка на память оставила.

Все-таки неосторожно было с его стороны оставить Ксению наедине с запиской. Она таки устроила дебош. Когда Дима вернулся вечером домой, у него глаза на лоб полезли. Комнаты не пострадали, эпицентр взрыва пришелся на кухню, где он оставил послание. Там будто Мамай прошел. Разбитая посуда, сдернутые занавески, сорванные полки. Вот уже вторую неделю Дима не мог привести все в порядок.

— Какая Ксюшка? — удивленно сдвинул брови Валентин. — У тебя же Катя была.

— Была. Но сплыла. Ушла и не вернулась. Я ей звонил пару раз, но она так занята, так занята… Уникальный случай. Наверно, не вынесла моей бесперспективности как супруга. А как Инна поживает? Не передумала еще?

— Да ты что! — махнул рукой Валентин.

Стоцкий, такой же «вторичный» холостяк, то есть разведенный, в отличие от Димы брак как таковой не отрицал и готов был жениться снова, если найдется достойный объект, тем более его сын уже несколько лет жил отдельно. Три года назад «достойный объект» наконец нашелся. 36-летняя журналистка Инна, редактор на телевидении, тоже была в разводе. Она воспитывала десятилетнюю дочь Нину и по этой причине выходить замуж больше не собиралась, считая, что отчим дочери совершенно ни к чему. У Валентина с девочкой отношения складывались отлично, но переубедить Инну пока не удавалось. Он не хотел настаивать, торопить, считая, что время все расставит по своим местам. Кто знает, может, через какое-то время они расстанутся и оба будут благодарны друг другу, что не придется еще раз проходить через унизительную процедуру развода. А может, Инна поймет, что Валентин — именно тот, с кем ей суждено прожить всю оставшуюся жизнь.

— Понимаешь, — невнятно втолковывал Диме Стоцкий, — можно яблочко зеленое сожрать, то есть сорвать, надкусить и выплюнуть. А можно подождать… И оно само… это… свалится.

— Да… — сказал Дима. — Как говорил товарищ Бендер, ваш дворник довольно-таки большой пошляк. Разве можно так напиваться на рубль?

— М-можно! Тем более не на рубль, а на двадцать баксов. Это Инке подарили, а она ликеры не любит. Вроде, слабенький, а по башке бьет только так.

В начале первого Валентин вызвал по телефону такси и отбыл восвояси. Дима, тяжело вздохнув, оглядел кухню. Нет, Валька определенно прав: все должно созреть, в том числе и намерение заняться уборкой. Свалив в раковину грязную посуду, он открыл форточку и отправился спать.

Наталья прижала к воспаленным векам пальцы, показавшиеся приятно холодными. В черноте заплясали огненные круги и зигзаги. Надо накапать увлажняющие капли. На Литейном делали отличные недорогие линзы, но заказывать больше одной пары цветных, косметических она побоялась — ее могли запомнить. Те же, которые она только что сняла, прополоскала и спрятала в футлярчик, были импортными, стоили почти вдвое дороже, но по качеству сильно уступали: неестественный кукольный оттенок, да и глаза к вечеру устают.